Кэтрин Коултер: Невеста-сорванец

– Ладно, - снизошел наконец Джеймс, - назови хотя бы одного человека, который так считает.

– Твой отец, например.

– Вранье. Отец сам учил меня править. И мой глаз так же верен, как у него, или даже вернее, потому что он стареет.

Лицо девушки озарилось ангельской улыбкой.

– А кто, по-твоему, учил править меня? И он вовсе не стар. Мало того, очень красив и порочен, я сама слышала, как тетя Мейбелла сказала это миссис Хаббард.

Его слегка затошнило. Теперь Джеймс действительно припомнил, как девушка гордо восседала рядом с его отцом, ловя каждое слово. Тогда он явственно ощутил укол ревности. Это, конечно, было довольно подло с его стороны, тем более что родители Корри были убиты во время беспорядков, последовавших вслед за поражением Наполеона при Bатepлоо. Трагедия произошла во время официального визита в Париж отца Корри, английского посланника Бенджамина Тайборна-Барретта, виконта Плессанта, отправленного во Францию для обсуждения с Талейраном и Фуше процедуры реставрации Бурбонов.

Впоследствии Талейран позаботился о том, чтобы Корри, которой в то время еще и трех не было, вернули в Англию, к сестре матери, под присмотром безутешной горничной и с эскортом из шести французских солдат, встретивших не слишком теплый прием в чужой стране.

Джеймс опомнился как раз вовремя, чтобы услышать очередное заявление негодницы:

– А дядя с ума сойдет, пытаясь решить, кто из джентльменов достаточно для меня хорош. Сам понимаешь, мне будет из кого выбирать. И этот счастливчик уж точно окажется сильным, красивым, очень богатым и совсем на тебя непохожим!

Еще одно утонченное оскорбление, рассчитанное на то, чтобы привести его в ярость!

– Только взгляни на свои ресницы, густые, черные и длиной в добрый дюйм, растопыренные, как веер испанской дамы! Мало того, даже немного загибаются на кончиках! Как у девчонки!

Ему было всего десять лет, когда мать подсказала остроумный ответ на подобные издевки, и сейчас Джеймс, улыбнувшись, беспечно ответил:

– Ошибаешься. Я еще не встречал девушки, у которой были бы такие же длинные и густые ресницы.

Корри молча разинула рот, так и не найдя достойного ответа. Джеймс довольно рассмеялся.

– Оставь мое лицо в покое, наглое ты отродье. И оно не имеет никакого отношения к твоему бюсту. Господи, бюст! Мужчины так не говорят!

– А как они говорят?

– Не твое дело. Ты еще слишком молода. И кроме того, леди. Нет, поверить не могу, что тебе восемнадцать! Оттуда недалеко и до двадцати, а это значит, что ты уже взрослая! Этого я не переживу. Тебе не может быть восемнадцать!

– Но ты сам купил мне подарок. Всего две недели назад.

Джеймс ответил непонимающим взглядом. Корри раздраженно ударила себя ладонью по лбу.

– А, теперь понимаю! Твоя мать купила подарок и надписала от твоего имени!

– Не совсем так…, но…

– Ладно. Что ты мне купил?, - Да, знаешь, Корри, это было так давно…

– Две недели, чертов ты мерзавец!

– Следи за своим языком, девочка, или я снова тебя отшлепаю. Выражаешься, как уличный мальчишка! Следовало бы купить тебе в подарок стек, чтобы при необходимости можно было проучить. Как сейчас: выпороть не мешало бы, а стека нет.

Он угрожающе надвинулся на нее, но тут же опомнился и замер. Она шагнула к нему, приподнялась на цыпочки и, приблизив к его лицу свое, прошипела:

– Стек? Только попробуй! Я выхвачу его, сорву с тебя рубашку и отхожу так, что чертям тошно будет!

– Хотелось бы мне на это посмотреть!

– Так и быть, может, рубашку я на тебе оставлю. В конце концов, я хорошо воспитанная юная леди, и мне не пристало разглядывать полуголых мужчин.

Джеймс хохотал так, что едва не свалился с проклятого обрыва.

Окончательно униженная, девушка не выдержала:

– Ты бил меня рукой! Рукой без перчатки! Клянусь, я изуродована на всю жизнь, негодяй ты этакий!

– Что, попка все еще ноет? - ухмыльнулся он.

К его изумлению, она покраснела.

– Смотри-ка, твое лицо становится одного цвета с побитой задницей!

Девушка снова приоткрыла рот, но глаза тут же наполнились слезами. Не ответив, она забралась в седло, выпрямилась и окинула Джеймса долгим бесстрастным взглядом, после чего дернула за поводья так, что кобыла вздыбилась, заставив его отшатнуться. Уши просверлил отчаянный вопль:

– Я спрошу у дяди, как мужчины называют бюст!

Джеймс искренне надеялся, что этого не произойдет. Страшно представить, что будет с дядюшкой Саймоном! Джеймс так и видел, как глаза бедняги закатываются, а очки сползают с носа. К тому же сейчас он наверняка дома, занятый своим гербарием. В его коллекции были тщательно высушенные листья со всех деревьев, которые можно найти в Англии и Франции, и даже с двух греческих! Причем один сорван с древней оливы, растущей в роще Дельфийского оракула. Вот с ними дядюшка Саймон чувствовал себя в своей тарелке. Не то что с женщинами.