Анита Амирезвани - Кровь цветов

Перо задрожало так, что она выронила его, и превратилось в высокого мужчину со щеками, покрытыми мягким пушком, губами словно тюльпаны, глазами темнее ночи и иссиня-черными локонами, подобными гиацинту.

«Конечно, не может быть ничего удивительнее, даже поющий ковер! — воскликнул шах. — Кто зачаровал тебя?»

«Злой демон, — отвечал юноша. — Он был изгнан моими родителями, но отомстил им, заколдовав меня. Чтобы мучить меня сильнее, он дал мне способность превращаться во что угодно, кроме меня самого».

«А что у тебя общего с этой девушкой?»

Голос юноши смягчился.

«Когда я увидел ее порабощенной, мое сердце обратилось к ней, — сказал он, — ибо я тоже был в рабстве».

Но шах оставался жесток. Юноше он коротко сказал: «Теперь ты моя собственность».

А девушке добавил: «А с тобой мы сейчас поженимся».

Девушка вскочила и крикнула: «Клянусь Всевышним, ты ведь сказал, что освободишь меня, если я сделаю ковер, прекраснее, чем любой из твоих!»

«Сказал», — признал шах.

«И ты не поклянешься, что он прекраснее всех?»

Шах ткнул пальцем в визиря, заменившего ее отца. «Принести мои лучшие ковры», — велел он.

Визирь побежал выполнять повеление, и, когда три ковра легли для осмотра, девушка осмотрела каждый из них.

«Узор мой тоньше, чем на первом, — сказала она. — Мой ковер имеет больше узелков на радж, чем второй. И ни один из этих ковров не поет глазу, уху или сердцу, как мой!»

Шах не ответил, потому что не видел, чем можно возразить. А девушка быстро добавила: «Тем не менее я согласна стать твоей женой, но с одним условием. Освободи этого человека от своей власти, потому что он едва не отдал за меня жизнь».

Шах был готов согласиться, но мудрая женщина вмешалась.

«Великий шах, я прошу твоей милости, — сказала она. — Даруй этим рабам их свободу, ибо они жертвуют собой друг ради друга и уже стали легендой».

«Если это правда, я никогда не видел два таких чуда в один день, — воскликнул шах. — Почему я должен их отпускать?»

Голосом власти женщина сказала: «Потому что их запомнят навек — и твое великодушие тоже признают века спустя».

Шах очень заботился о своей славе. Девушке он сказал: «Я отпускаю тебя, ибо ты достигла того, что я повелел. Твой ковер прекрасней всех, какими я владею».

Юноше он сказал: «Дарю ее тебе, ибо ты отдал свою кровь за нее».

Шах задал им свадебный пир, длившийся три дня и три ночи, и они поженились на ковре, связавшем их воедино. Его золотые птицы пели им, пока девушка давала свое согласие, ибо нашла льва сердцем. И двое бывших узников служили друг другу утешением и нежностью до конца своих дней.

Этой книги не было бы в ее теперешнем виде, если б не неослабная помощь моего отца, Ахмада Амирезвани, и моей второй матери, Фирузе Фирузфар Амирезвани. Во время трех моих поездок в Иран за материалом для этой книги они возили меня по всей стране, к историческим местам и гробницам, поддерживали меня, пока я делала заметки и шныряла вокруг, и отвечали на мои бесконечные вопросы. Я многим обязана их терпению и любви.

Я хотела бы также поблагодарить моих верных читательниц: Джанис Кук Ньюмен, Рози Рули-Аткинс, Бонни Уотч и Стеф Пейне — и мою давнюю приятельницу, рассказчицу Рут Холперн, пролившую свет на искусство рассказывания историй.

Велик мой долг писательнице Сандре Скофилд, которую я встретила в общине писателей Скво-Вэлли. Прирожденная учительница, Сандра обогащала меня прозрениями, ободрением и полезными советами при каждом повороте дела.

Довести роман до конца требует усилий не только от автора, но и от всех, кто рядом с ним. За стойкую любовь и поддержку — моя благодарность Эду Гранту.

Моя сердечная признательность трудолюбивому персоналу «Литтл, Браун», особенно моему редактору Джуди Клайн и издателю Майклу Питчу, а также их столь же преданным коллегам в «Хедлайн-ревью», прежде всего моему тамошнему редактору Мэрион Дональдсон и заместителю директора Кэрр Мак-Рай.

Особенная благодарность моему агенту Эмме Суини за ее стойкость и вдумчивые предложения.

Наконец, я хотела бы выразить признательность выдающимся исследователям, посвятившим свои жизни постижению Ирана. Без их замечательных работ эта книга не была бы написана.

Девять лет я работала над «Кровью цветов» и все время чувствовала себя, как Али-Баба в «Тысяче и одной ночи», который произносит волшебные слова: «Сезам, откройся!» — чтобы открыть пещеру, сияющую золотом и драгоценными камнями. В моем случае богатства явились в виде книг о старинном Иране, его истории и культуре, точно так же спрятанных на пыльных библиотечных полках, куда забредают немногие читатели. Часами я изучала эти сокровища. И чем больше я читала, тем больше очаровывалась.