Анна Рейн - Темные желания

— Чего ты хочешь? Скажи мне, — спросил он, убрав руки.

— Я хочу вас. Пожалуйста. Сейчас. Я пуста без вас.

Он положил руку на ее круглую попку, и Джоанна вновь с наслаждением застонала и подалась навстречу его прикосновениям.

— Прошу вас, Грим… — прерывистым шепотом молила она, ибо он медлил и не спешил взять ее. Собственное имя он не ожидал услышать в такой момент. Он не стал раздеваться, просто приспустил штаны и одним мягким движением овладел ее телом, вызвав новые стоны удовольствия. Каждое его движение вызывало новый стон, и каждый стон звучал музыкой в его ушах.

Обжигающая волна удовольствия накрыла их одновременно, после чего наступила блаженная тишина. Схватив ее в объятия, он упал вместе с ней на узкую кушетку. Вдвоем они с трудом поместились, но несказанная близость друг к другу перевешивала все неудобства.

— Благодарю вас, милорд, — прошептала Джоанна совершенно искренне. Ему же хотелось попросить у нее прощения за то, что он так бесстыже поступил с ней в чужом доме, в незапертой комнате. Но поскольку она казалась абсолютно счастливой сейчас, он не стал все портить извинениями. Вместо этого поцеловал ее в растрепавшуюся прическу и сказал:

— Ты назвала меня Грин.

— Я просто… не смогла договорить, — смущенно объяснила она. — Простите.

— Нет, — решительно прервал он ее извинения, вновь поцеловал и обнял покрепче. — Это лучше, чем постоянно слышать «милорд».

Через несколько минут он поднялся, помог подняться Джоанне и стал помогать ей одеваться.

— Как ты смогла все это снять сама? — с искренним недоумением спросил он, помогая затягивать корсет.

— О, просто очень хотелось раздеться, — двусмысленно улыбнулась Джоанна, якобы имея в виду ненавистный корсет, но намекая на желание близости с мужем. В тот момент, когда она стояла в одном нижнем белье, собираясь надеть кринолин и платье, дверь в комнату отврилась. На пороге стояла хозяйка дома.

Графиня Ливингстоун испуганно взвизгнула, глаза ее расширились до размера чайных блюдец и она с грохотом захлопнула дверь, не давая своим спутникам или спутнику — кем бы они ни были — увидеть происходящее. Хотя граф не сомневался, что она расскажет все, что видела. По большому секрету, разумеется, который уже завтра будет общеизвестным.

— Боже мой, — Джоанна спрятала пылающее лицо у мужа на груди. — Нам повезло, что она не вошла на полчаса раньше.

Граф мысленно дал себе зарок отныне всегда запирать двери.

Искреннее желание Джоанны отдаться ему здесь и сейчас, и даже при незапертых дверях, было бы очевидно даже самому тупому мужлану, а граф отнюдь не считал себя тупым. Она желала его и только его. О том, что ее желали другие, она говорила с равнодушием и плохо скрытой брезгливостью. Остальные мужчины ничего для нее не значили, а он… что-то значил.

Ночью он вновь привычно разбудил Джоанну, которой снился кошмар. Она прижалась к нему, всхлипывая и успокаиваясь.

— Гримстон, могу я попросить вас об одной вещи?

Он в душе тихо радовался, что она опять обратилась к нему не как к постороннему господину. О, не по имени, по титулу, но для начала и так хорошо.

— Да, Джоанна, конечно.

— В следущий раз, когда вы… захотите меня, не могли бы вы сделать со мной что-нибудь… ужасное?

Более чем странная просьба. Граф встал с постели и зажег свечу. Ему нужно было смотреть на жену.

— Ужасное? — бесстрастно переспросил он.

— Ну… вы же, наверное, представляете себе… разное. Самое ужасное из того, что вы когда-либо делали или хотели сделать с женщиной.

Губы графа дернулись в невеселой усмешке. Он приподнял подбородок Джоанны, глядя ей прямо в глаза.

— Очередная проверка? — спросил он.

Джоанна, прикрыв глаза, нервно сглотнула, безмолвно признавая, что он угадал.

— Что ты хочешь проверить?

— Я… не могу сказать.

Он помедлил и кивнул, соглашаясь.

Через неделю.

Он, конечно, просто не мог сделать с Джоанной ВСЕ те вещи, которые приходили ему в голову. Но за пять часов можно сделать многое, очень многое. Он кончил трижды, Джоанне тоже перепало немного удовольствия. По крайней мере, если те два раза, которые он заметил, были ей в радость. В чем он сомневался.

Сейчас, когда он развязывал ее, она выглядела очень измученной. Он не бил ее, хотя плеть тоже поучаствовала в этих играх. Джоанна ее действительно боялась, и вздрагивала от каждого легкого прикосновения орудия пыток к своему телу.

Он искоса наблюдал за ней, убирая веревки в ящик комода — чтобы не попадались на глаза.