Анна Рейн - Темные желания

— Не беспокойся об этом.

— Хорошо, милорд, — напряженно выговорила она и с улыбкой посмотрела на сына. Улыбка ее увяла, потому что сын смотрел на графа… не очень хорошо. Граф смотрел на пасынка тоже не с самым ласковым выражением лица.

— Патрик, собери игрушки, пожалуйста, — ласково попросила она.

— Хорошо, мама, — напряженно ответил мальчик.

— Увидимся вечером, дорогой, — она поцеловала сына и заметила, что муж смотрит на нее как-то… странно.

— Милорд? — обратилась она к нему.

Граф замедленно кивнул и нехотя подал ей руку, чтобы проводить вниз. Вместе с ней он вошел в гостиную, где Джоанну ожидал гость.

— Лорд Хатклифф? — безмерно удивилась она. Граф отпустил ее руку.

— Виконт хотел поговорить с тобой, — сообщил он очевидный факт и, поклонившись, удалился, оставив свою жену и ее «любовника» наедине.

Хатклифф поцеловал ей руку.

— Миледи, с вами все в порядке? — обеспокоенно спросил он, продолжая удерживать ее ладонь в своей руке.

— Да, конечно. Чем обязана вашему визиту? — она лишь боялась, как воспримет этот визит ее муж.

— Я хотел убедиться, что с вами не случилось ничего плохого. Ваш муж обладает… дурной славой.

— Это всего лишь дурная слава. Да, я под домашним арестом и впервые за неделю спустилась вниз, но, поверьте, страдаю лишь от скуки, — Джоанна криво улыбнулась. — Согласитесь, не такая уж большая расплата за этот мой… розыгрыш.

— Возможно.

— Возможно? Для какой-нибудь другой женщины это могло стать действительно ужасным наказанием, но, поверьте мне, я знаю разницу между тем, что кажется ужасным, и тем, что является ужасным.

Хатклифф вынужденно кивнул.

— Как скажете. Мне остается только верить вам. Но если вам нужна будет помощь, любая помощь, прошу вас, помните, я всегда помогу вам.

— Благодарю вас, — улыбнулась Джоанна с искренней симпатией. — Но нет никакой необходимости беспокоиться обо мне. Не хотите чаю?

Хатклифф взглянул на закрытые двери гостиной.

— Нет. Не буду испытывать терпение вашего мужа. До свидания, леди Гримстон.

— До свидания, — с искренним облегчением попрощалась она.

Хатклифф вышел, коротко кивнул на прощание графу Гримстону. Гримстон проводил гостя взглядом, потом вошел в гостиную. Джоанна казалась несколько обеспокоенной.

Он не мог держать ее взаперти всю жизнь, как бы ему ни хотелось.

— Твое наказание окончено, — сухо сообщил он.

— Окончено? — она не поверила своим ушам. Не после этого… визита.

— Окончено, — твердо повторил он. — Ты можешь ходить куда и когда хочешь, общаться, с кем захочешь.

Он хотел уйти, но Джоанна остановила его:

— Милорд!

— Да?

— А где я… сплю?

— Со мной, — четко сказал он, давая понять, что выбора в этом вопросе у нее нет, не было и не будет. Он дождался ее неуверенного кивка и вышел из гостиной.

Неуверенность Джоанны заключалась лишь в том, что она сомневалась, правильно ли муж понял ее вопрос. Она всего лишь хотела спросить, спит она в его спальне или же в своей. И только ли спит. Что ж, придется оставить выяснение этого вопроса до вечера.

Вечером, войдя в его спальню, Джоанна нервничала чуть больше обычного, потому что не знала, вернулись ли они к тем отношениям, что были до ее эксперимента, или нет. Она пыталась понять, что думает ее муж, но не смогла. Настроение графа беспокоило ее, она не знала, какие последствия может иметь его нынешнее непонятное состояние. Ей казалось, что в нем копилось какое-то напряжение — которое могло разразиться неожиданной грозой. Она была бы рада, если бы он воспользовался ею, чтобы хоть немного расслабиться, но он всего лишь уснул рядом с ней — так, как было раньше. Вот только даже во сне его тело было жестким, а рука, лежавшая на ее животе, была заметно напряжена.

Утром он сообщил ей, что этим вечером они должны побывать на одном приеме. Джоанна была полностью согласна с мужем — она полагала, что должна появиться в свете после своего долгого отсутствия живой и счастливой.

Собираясь вечером, она позволила горничным затянуть на ней корсет. Просто пытка какая-то… Ну не было у нее осиной талии, какую положено иметь любой элегантной графине. Взглянув на себя в зеркало, Джоанна поморщилась. Большое зеркало с идеальной поверхностью и совершенной отделкой отражало обычную женщину, не идеальную и не совершенную. Утешала лишь одна мысль: граф взял ее в жены не затем, чтобы она олицетворяла картинку из модного журнала. Если бы он хотел в жены одну из тех модниц, то давно бы женился. «Никто из них не достоин графа, только ты,» — подбодрила Джоанна сама себя и изобразила гордую, довольную улыбку, которую и должна была демонстрировать всему высшему обществу.