Лесли Пирс: Помни меня

Она не видела Кэтрин Фрайер и Мэри Хейден, девушек, с которыми ее поймали, хотя их всех вместе отвезли утром в зал присяжных. Мэри не имела ни малейшего понятия о том, вернулись ли они и по-прежнему ждут суда или отделались более легким наказанием, чем она.

В любом случае Мэри была рада, что их нет рядом с ней. Она не хотела об этом вспоминать, но, если бы не они, она никогда бы никого не обокрала.

Было слишком темно, и Мэри не могла разглядеть своих сокамерников, потому что единственным источником света был фонарь в коридоре по ту сторону зарешеченной двери. Но беглым взглядом она определила: кроме того что в камере находились также мужчины (в прежней камере были только женщины), никто особенно не отличался от предыдущих ее сокамерников, с которыми она сидела последние несколько месяцев.

Разница в возрасте арестантов, казалось, была существенной: от девочки лет шестнадцати, рыдавшей на плече женщины постарше, до мужчины, которому было лет пятьдесят, а может, и больше. Трое из женщин походили на проституток, судя по их ярким и даже вполне элегантным платьям, остальные заключенные выглядели очень оборванными — женщины с суровыми лицами, плохими зубами и волосами, как пакля, и мужчины с изможденными лицами, тупо смотрящие в никуда.

Мэри заметила двух женщин из предыдущей камеры. Брайди, одетая в красное платье с потрепанным кружевным воротником, созналась Мэри, что обокрала моряка, пока тот спал. Пег выглядела намного старше. Она была одной из этих сильно обтрепанных женщин. Она упорно отказывалась рассказать что-либо о своем преступлении.

Мэри догадалась по рассказам заключенных, что такие прирожденные лидеры, как Брайди, какими бы подавленными они все ни были сейчас, спустя несколько часов пытались собраться с духом и взять себя в руки. Многое из этого было бравадой: если хочешь выжить в тюрьме, необходимо казаться сильным. Драки, крики и выпрашивание еды и воды у тюремщиков — это лишь один из способов заявить своим сокамерникам, что с тобой лучше не связываться.

Мэри не понимала, какой смысл в том, чтобы самоутверждаться сейчас, в данной ситуации. Сама она, безусловно, не чувствовала потребности в этом. Ее интересовало лишь то, сколько дней ей еще осталось жить.

При виде Мэри Брайди подтянула свои цепи и заковыляла к ней через всю камеру.

— Повешение? — спросила она.

Мэри кивнула.

— У тебя тоже?

Брайди присела на корточки, и горестное выражение ее лица сказало обо всем.

— Этот подонок судья, — сплюнула она. — Он не знает, каково нам. Что с того, что меня повесят? Кто же станет тогда присматривать за стариками?

Вскоре после того как Мэри привезли в Эксетер, Брайди рассказала ей, что ее поймали на проституции, которой она занималась, чтобы помогать своим родителям, живущим на пособие по бедности. Но было что-то такое в ее яркой одежде и в еще более яркой натуре, что говорило об отсутствии особых угрызений совести. И все-таки с самой первой ночи, проведенной Мэри в тюрьме, Брайди была добра к ней и защищала ее, и Мэри чувствовала, что в глубине души она хорошая женщина.

— Я все-таки думала, что ты выкрутишься, с твоим невинным личиком и вообще… — сказала Брайди, протягивая грязную руку и легонько поглаживая Мэри по щеке. — Что же случилось?

— Та дама, которую мы обокрали, была в суде, — ответила Мэри с грустью. — Она на нас указала.

Брайди сочувственно вздохнула.

— Ну, будем надеяться, что они быстро с этим покончат. Нет ничего хуже, чем ждать смерти.

Спустя некоторое время, этой же ночью, Мэри лежала на грязном полу, застеленном соломой, среди своих сокамерников, которые, казалось, крепко спали, и мысли ее возвращались домой, к семье в Фоуэй в Корнуолле. Теперь она уже понимала, что родилась более удачливой, чем многие женщины, которых она встретила с тех пор, как покинула свой дом.

Ее отца звали Уильям Броуд. Несмотря на то что им приходилось переживать тяжелые времена, когда у него не было работы, ему как-то всегда удавалось сделать так, чтобы его семья не голодала и чтобы в очаге всегда горел огонь. Мэри вспоминала, как лежала в постели, свернувшись калачиком рядом с сестрой Долли, и слушала, как морские волны разбиваются о пристань. Она чувствовала себя при этом в полной безопасности, поскольку, как бы надолго ни уходил отец в море, он всегда оставлял достаточно денег, чтобы они могли продержаться до его возвращения.

От одной лишь мысли о Фоуэе с его крошечными коттеджами и мощеными улицами у Мэри сжималось сердце. Сутолока на пристани и поселок никогда не были скучными, поскольку она знала всех, а семья Броуд пользовалась всеобщим уважением. Грейс, мать Мэри, придавала большое значение благопристойности. Она поддерживала крошечный коттедж в безукоризненной чистоте и старалась быть своим дочерям достойным примером, обучая их кулинарии, ведению домашнего хозяйства и шитью. Долли, старшая сестра Мэри, была исполненной долга, послушной девушкой, с радостью следовавшей примеру матери, и все ее мечты ограничивались лишь замужеством, детьми и своим собственным домом.