Марси Ротман - Плененное сердце

Рядом с ним появился Джон и подал украшенный резьбой стакан с бренди. Нэвил тупо уставился на него, словно не понимая, что это такое.

— Бедная моя мама, — хрипло произнес он.

— Я дал ей снотворное, — сказал доктор Кордей.

Нэвил кивнул, выпил залпом бренди и протянул Лиру пустой стакан, чтобы тот его наполнил.

Секретарь заметил, что рука хозяина дрожит как в лихорадке.

— Он не мучился, — проговорил Кордей. — В этом я уверен. Удар пришелся точно в сердце.

— Как это произошло?

— Бандиты подстерегли Роберта и двух его друзей около гостиницы, когда они вчера вечером возвращались с приема, — медленно начал Лир. — Сопротивлялся только сэр Роберт.

— А другие?

— Ригби Тейлор и Джеймс Лафтон-Мью, милорд, — вмешался Кордей. — Легкие ранения. Я осмотрел их. Они и их слуги принесли Роберта сюда час назад.

— Доктор Кордей вызвал меня, — добавил Лир. — Я поехал в ваш клуб, но там вас не было.

Браунинг поднялся и жестом подозвал Лира к столу.

— Джон, я прошу вас проследить за тем, чтобы это письмо сразу же попало в руки капитану Тарну Мэйтлэнду.

Доктор Кордей, высокий красивый мужчина с седеющими висками, подошел, коснулся руки Нэвила в молчаливом сочувствии и направился к выходу. Лир взял бумагу и перо, ожидая диктовки Браунинга.

— Мой племянник Роберт Мортон был убит в стычке с бандитами возле Хэнгинг Мэн в Эссексе вчера вечером, — безжизненно, монотонно диктовал Браунинг. — Вы окажете лично мне неоценимую услугу, если сможете выделить одного из своих Моряков для расследования этого происшествия со всей тщательностью. Вы должны знать, что я не успокоюсь до тех пор, пока не узнаю имена убийц.

Последняя фраза была произнесена едва слышным голосом, отчего у Лира и доктора Кордея, застывшего в дверях, мороз пробежал по коже. Оба они знали, что имел в виду Нэвил Браунинг.

Как и все, они знали о репутации Тарна Мэйтлэнда. Высокий, темноволосый, с глазами цвета оникса, он был известен всему Лондону как «черно-белый капитан» благодаря стилю одежды, лошадям и экипажам, в которых он ездил, и ливреям своих слуг. Богатый, как Мидас, он был известным в городе предпринимателем, стал членом парламента, и в последние годы превратился в фигуру, с которой в притихших коридорах Уайтхолла вынуждены были считаться. Что касалось его Моряков, это был легендарный отряд вооруженных людей, которых некоторые называли Робин Гудами Лондона; они часто ездили по городу, карая зло и грехи и защищая беззащитных. Во многом они были неофициальными помощниками полицейских с Бау-стрит. Кордей и Лир знали, что если кто-то и мог найти и наказать по закону убийц Роберта Мортона, так это Мэйтлэнд, «черно-белый капитан».

— Вы уверены, что хотите знать, кто за этим стоял, милорд? — осмелился спросить Кордей.

— Вы, как и я, подозреваете Джеффри Куна?

Доктор кивнул.

— Господи, спаси его, если это он, — ответил лорд Нэвил, подтверждая тем самым имя человека, который должен был со смертью Роберта Мортона приобрести больше всех.

Колби Мэннеринг приветливо помахала на прощание фермеру, забрала у него потертый саквояж и зашагала втору по изрезанной колеями аллее в сторону Броули-холл.

Путешествие обратно из Лондона под проливным дождем было сплошным кошмаром. Ее высадили в трех милях от Моуртона на почтовой дороге. До Броули ее подвез человек, который ехал навстречу и должен был проезжать поместье по дороге домой.

Он был суровый, молчаливый фермер, и это устраивало Колби. Мысли ее были в полном беспорядке от всего, что произошло, от ее гибельной встречи с Нэвилом Браунингом до столь же гибельной встречи с адвокатом. Последний подтвердил, что Броули потеряно навсегда и что им придется покинуть дом и землю, принадлежавшие их семье на протяжении двухсот лет, в сущности ни с чем.

С поникшей головой и горькими слезами, обжигавшими веки, она не знала, что ее братья и тетя бежали вниз, чтобы встретить ее, пока Марк не бросился с размаху к ней в объятия, чуть не опрокинув сестру на грязную дорогу.

— Что ты привезла мне? — спросил десятилетний Марк, хватая сумку, которую она выронила.

Колби была рада, что рассталась с несколькими шиллингами и купила мальчикам и тете Сильвии простенькие подарки. Она утешала себя мыслью, что несколько минут удовольствия, прежде чем она скажет им ужасную правду, стоят подобной расточительности. Будущее не сулило радости и покоя.

Мэтью, очень серьезный для своих четырнадцати лет, копия отца, получил тонкую книжку стихов. Вдвоем с Марком, вцепившимся в деревянную игрушечную лошадку, они убежали вперед, предоставив Колби и ее тете идти следом.