Сьюзен Виггз - Голос сердца

Дрожащими руками Лили вынула из конверта бланк лаборатории. Помня школьный курс биологии, она сразу убедилась в том, что результаты анализа не лгут.

— Так кто же отец?

— Грег Дункан, тренер по гольфу, но он ничего не знает.

У Лили перехватило дыхание. Грег Дункан! Она работала с ним, встречалась, один раз даже целовалась. Как она могла не знать об этом? Кристел пыталась предупредить ее, разлучить с ним. Он игрок, говорила она. Он использует людей. Ты можешь найти кого–то получше. Лили полагала, будто Кристел хочет, чтобы она нашла мужчину для серьезных отношений. Сейчас она заподозрила, что Кристел пыталась разлучить ее с Грегом, поскольку сама встречалась с ним.

— Это абсурд! — Произнося эти слова, Лили окидывала мысленным взором Эшли и Грега. Темные волосы, карие глаза — большое дело! Если судить только по внешности, Эшли могла бы быть дочкой Киану Ривза, но ведь это не значит, что он ее отец. Однако Шон приоткрыл перед ней дверь, и она, не удержавшись, заглянула в щелку. Лили вспомнила, что три года Кристел была председателем родительского комитета школьной команды по гольфу. После того, как их брак с Дереком распался, Лили не раз советовала подруге отказаться от этой должности, но Кристел не соглашалась. Что если… Лили вспомнила потрясенную Кристел в тот вечер, когда та пришла к ней и сообщила: «У Дерека есть другая. А я беременна».

— Она сказала бы мне, — пробормотала Лили. — Она ничего от меня не скрывала.

— Похоже, это не совсем так.

— Будь это правдой, она сказала бы Грегу.

— Кристел — нет! При разводе ее должны были считать пострадавшей стороной. Опека над тремя детьми сулила Кристел значительные деньги, и она знала, что получит больше от профессионального игрока, чем от школьного тренера.

— Ты говоришь ужасные вещи!

— Гораздо ужаснее родить ребенка от другого мужчины, сказав мужу, что отец — он.

— Кристел никогда не сделала бы этого. Ни за что не сделала бы! — Лили снова посмотрела на результаты анализов и очень ярко вспомнила весь тот день. Это был понедельник, и именно тогда Чарли впервые украла чужую вещь. «Боже мой! — подумала Лили. — Неужели Чарли знала?» Достаточно того, что Камерон посвящен в их тайну. Его мать и его тренер. Неудивительно, что он разгромил поле для гольфа.

— Что ты имеешь в виду, Лили?

— Наверняка Кристел не знала, что покажет анализ. Может, и не хотела знать. До последнего момента она считала, что Эшли — дочь Дерека.

— Кристел могла не знать, чья ДНК у нее в крови, но она совершенно точно знала, с кем спала.

— Ты что, так ненавидел ее?

Шон покачал головой.

— Этот разговор ни к чему не приведет. Пожалуй, мне не стоило его начинать. — Он пошел к двери.

— Подожди! — тихо сказала Лили. Он мог не услышать ее. Если бы Шон не услышал, она не окликнула бы его.

Но Шон услышал и обернулся к ней.

Лили до боли стиснула руки.

— Мы должны сказать ему. — Как же она выговорила эти слова? Ведь тем самым она признавала все это правдой. Тошнота подступила к горлу, вопросы, на которые она не получит ответа, душили ее. Хуже всего то, что, злясь на Кристел, она уже не сможет сесть с ним рядом, поговорить, потребовать объяснения, подумать, как все исправить.

— Я не это хотел от тебя услышать, — сказал Шон.

— По–твоему, я должна говорить тебе только то, что ты хочешь слышать? Я не буду делать этого, ясно? — Слезы ярости жгли ей глаза. Чего он ожидал, придя сюда и рассказав ей все это о лучшей подруге, о той, кого Лили любила и уважала всю жизнь?

— Мы с Камероном уже все обсудили. Мы ничего ему не скажем.

При мысли о том, что Камерон обсуждал последствия неверности матери, Лили содрогнулась. «Как ты могла, Кристел? — едва не закричала она. — Как ты могла? С тренером сына?»

— Шон, эту проблему нельзя решить, громоздя одну ложь на другую. Грег должен знать, и Эшли — тоже, когда вырастет.

— Ты не понимаешь, Лили! Малышку оставили со мной, потому что я — кровный родственник детей. Если ее отец Дункан, а не мой брат, Эшли придется быть с ним, а не со мной. Поэтому ты ничего не скажешь ему.

— Не угрожай мне!

— Это не угроза. У тебя нет права на это. Ты дружила с Кристел? Ну и что? Я — опекун этих детей, поэтому и принимаю решения.

Лили заметила, что его глаза выражают не только гнев. Может быть, страх? Но с какой стати ей беспокоиться о том, что думает или чувствует Шон? Беседа получилась вовсе не такой, какой она ее себе представляла. Этот озлобленный, деспотичный человек совсем не тот Шон, которого знала Лили. Значит, ее считали частью семьи, пока она соглашалась с ним? Лили открыла дверь.