Лора Эштон - Тайна «Прекрасной Марии»

Граф Сент Джон даже не стал спрашивать у Люсьена о возможности примирения, он слишком хорошо знал его.

— Когда мой коллега, — и Сент Джон кивнул секунданту Рива, — поднимет руку, я брошу платок. Вы можете стрелять, когда он коснется земли.

Дуэлянты дали понять, что они все усвоили и готовы к поединку. Неподалеку стоял доктор, держа наготове большой черный саквояж.

— Восемь… девять… десять!

Люсьен посмотрел на противника, и в его глазах заплясали дьявольские огоньки. Рив, который к этому моменту успел протрезветь, почувствовал, как руки его вдруг вспотели от страха. Платок Сент Джона взмыл вверх и затем стал медленно, плавно опускаться на траву.

Два выстрела грянули одновременно. Рив упал. Люсьен опустил пистолет и махнул рукой груму, державшему его лошадь. Доктор и оба секунданта склонились над Ривом. Люсьен поставил ногу в стремя.

— Черт вас возьми, Люсьен, вы что, не хотите знать, жив он или мертв?

— Нет, не хочу.

И он вскочил в седло.

— Спокойно, спокойно, — говорил Сент Джон Риву, пока доктор перевязывал ему плечо. Лицо англичанина было серым и мокрым от пота.

— Ваше счастье, — добавил Сент Джон, — что де Монтень еще как следует не протрезвел.

Речь священника, казалось, не кончится никогда, заунывная монотонная молитва в дождливый день. Тереза Д’Обер нервно щелкала пальцами, спрятав их в муфту. До похорон старика отпевали в церкви по меньшей мере час, и Терезе казалось бесполезным и ненужным повторять те же самые молитвы здесь, на кладбище. Она нащупала краешек письма во внутреннем кармане муфты. С момента получения этого письма Тереза мучилась непонятным страхом, что оно в любой момент может исчезнуть. Чья-то рука коснулась ее плеча, и она как бы пришла в себя, обнаружив, что голос священника стих и что он стоит рядом с ней и трогает ее за плечо. Тереза усердно перекрестилась.

— Простите, отец Розьер, я не слушала. Я думала о бедняжке Адели.

— Все равно, дитя мое. Мы должны дать утешение живущим. Последние несколько недель не были самыми легкими для тебя. Как мадемуазель Скаррон? Ей не лучше?

— Думаю, что нет.

Тереза чихнула. «Вероятно, — подумала она, — я все-таки простудилась из-за этого дождя».

— Скарлатина — наказание Божие. Будем надеяться. Твоя юная кузина выздоровеет, быть может.

— Я буду молиться, — набожно сказала Тереза.

— Это просто счастье, что ты можешь за ней ухаживать постоянно.

— Да. Я должна идти. Тереза чувствовала, что у нее промокли ноги.

— Да благословит тебя Господь, — сказал ей вслед священник.

«Господь уже благословил меня и Адель, когда она заболела скарлатиной», — подумала про себя Тереза, торопливо шагая по грязной тропинке кладбища. Ее пальцы опять нащупали письмо. Это была ее награда за все годы, что она прожила в доме Жюля Скаррона «на птичьих правах», за более чем скромные платья, за подачки от Адели, за пренебрежение прислуги, за то, что вечно сидела на вечеринках одна, не замечаемая никем, со старыми девами или скучными супругами высокопоставленных лиц. А ведь ей было всего лишь двадцать шесть. Здесь, в этом письме, был ее пропуск в Америку, и если Тереза будет умной и осторожной, решила она про себя, то никогда и ни в чем не будет более нуждаться.

Дождь немного стих, когда она добралась до дома. Быстро скинув насквозь мокрые шарфик и плащ, Тереза заспешила наверх, в спальню. Там она заперла письмо в ящике своего стола. Нельзя же было все время ходить с ним по дому! Но Тереза боялась выпустить письмо из поля зрения хотя бы даже на час. Оно было адресовано Жюлю Скаррону от его богатого приятеля, живущего в Америке, и в письме Адель Скаррон приглашалась поселиться за океаном, в Новом Свете. Но Жюль Скаррон уже умер. И теперь умирает Адель.

Тереза спрятала ключ от ящика за корсаж и быстро сбежала вниз по лестнице. В спальне на первом этаже она сказала сиделке, присматривавшей за Аделью:

— Иди отдохни. А я посижу с ней.

Сиделка взяла поднос с чашкой бульона, к которому Адель так и не прикоснулась, и ушла.

— Папа! — позвала шепотом Адель. Лицо ее горело. Голова беспомощно моталась по подушке. Тереза потрогала лоб Адели.

— Отошел на Небеса, Господь с ним.

— Я должна была быть там вместо него.

— Вы еще очень слабы. Вам нужно отдыхать. Хотите попить что-нибудь?

— Да, пожалуйста.

Тереза аккуратно приподняла Адель, взбила подушки, потом посадила ее и поднесла к ее губам бокал. В дверь тихонько постучали. Вошла сиделка.