— Почти так же больно, как представлять, что ты меня бросишь.
— Я тебя не бросаю, Доминик. — Она вздохнула. — Просто подумала, что мне пора возвращаться домой…
— Даже не попрощавшись? Не сообщив, где я смогу тебя найти? — Лицо у него исказилось от ярости, светло-серые глаза метали молнии.
Каро провела по губам кончиком языка. В ней вспыхнула искра надежды… мечта…
— Неужели ты захочешь разыскать меня?
— Как ты можешь спрашивать? — Доминик досадливо поморщился. — Разве ты не знаешь… разве до сих пор не догадалась, как я тебя люблю?
— Что ты сказал? — Каро не смела верить собственным ушам; она боялась верить тому, что прочла в его мерцающих светло-серых глазах. Тепло. Восхищение. Любовь!
— Я люблю тебя, Каро! — хрипло повторил он. — Я понимаю, после всего, что случилось, тебе трудно… но если я встану перед тобой на колени и буду умолять о прощении, ты сможешь когда-нибудь тоже полюбить меня? Ты согласишься стать моей женой?
Лицо у нее обдало жаром.
— Насколько я помню, ты уверял, что наша близость была ошибкой…
— Значит, она была самой чудесной, славной ошибкой! — пылко воскликнул он, нежно охватывая ладонями ее лицо. — Каро, я был дураком! Надменным дураком! Меня оправдывает только одно — если меня вообще можно оправдать! — что я еще ни разу не встречал такой женщины, как ты. Никогда не знал женщины, обладающей твоей храбростью, твоей духовной щедростью, твоей искренностью. Я люблю тебя всем сердцем, Каро, и если ты когда-нибудь сможешь полюбить меня в ответ, обещаю, я буду любить тебя до конца нашей совместной жизни. Ты согласна, Каро? Ты дашь мне возможность доказать тебе мою любовь? Ты позволишь убедить тебя в моей искренности? Сумеешь ли ты когда-нибудь тоже полюбить меня? — уже не так уверенно добавил он.
Именно не свойственная ему нерешительность убедила Каро, что она все-таки не спит и их разговор происходит наяву. Даже во сне не могла бы она подумать, что прежний самоуверенный гордец вдруг стал таким нерешительным!
Оказывается, Доминик сомневается в ее чувствах к нему! Значит, он не видит, что она влюблена в него?!
— Милый мой… — тихо произнесла она, — я уже люблю тебя…
— Милая моя девочка! — Доминик порывисто схватил ее на руки и прильнул губами к ее губам.
Каро была настолько одурманена его признанием и предложением, что несколько долгих и восхитительных минут она могла лишь отвечать на его страстные поцелуи.
Но в конце концов здравый смысл вернулся к ней.
— Я понимаю, граф Блэкстоун не может жениться на никому не известной Каро Мортон…
— Я, черт побери, могу жениться, на ком захочу, — возразил Доминик, к которому стремительно возвращалась прежняя самоуверенность. — А хочу я жениться на тебе, если ты согласна, — решительно добавил он. — Каро, мне все равно, кто ты такая и почему убежала из дома. Я люблю тебя. И мое самое горячее желание — мое единственное желание — состоит в том, чтобы сделать тебя своей женой.
Его последние слова больше чем что-либо другое убедили Каро в том, что Доминик на самом деле ее любит. Он — лорд, граф — предлагает руку и сердце женщине, которая пела в его игорном клубе! Женщине, с которой он уже занимался любовью!
Смущенно прикусив губу, она ответила:
— Я должна рассказать тебе кое-что… моя мать сбежала с любовником, когда я была еще совсем маленькой, а позже любовник застрелил ее, застав в объятиях другого…
Доминик провел пальцем по ее верхней губе; в его глазах горел огонь любви, в которой он признался открыто.
— Любимая, я уже сказал, что твое прошлое меня не волнует, и так оно и есть… И потом, ты не виновата в том, что совершила твоя мать.
— Как и ты не виноват в смерти своей матери.
Доминик глубоко вздохнул:
— Я всегда чувствовал себя виноватым…
Каро погладила его по щеке:
— Расскажи мне, что тогда случилось на самом деле.
Он поморщился:
— Не думаю, что вынесу, если ты, услышав мой рассказ, откажешься выходить за меня замуж.
— Не откажусь. — Каро решительно тряхнула головой. — Доминик, я знаю, какой ты честный и правдивый. Ты заботишься о других в ущерб себе — я видела, как ты заботился о лорде Торне, Дрю, Бене и обо мне… Я отказываюсь верить в то, что ты мог причинить вред собственной матери.
— Надеюсь, твое мнение обо мне не изменится, когда я расскажу, что тогда случилось. — Доминик нежно поцеловал ее, прежде чем продолжить. — Меня отправили в школу, когда мне было двенадцать лет. Учился я неважно. Мне очень хотелось вернуться домой, и я без конца попадал в разные неприятности, надеясь, что меня выгонят из школы. Даже не помню, что я выкинул в последний раз… — Он вздохнул. — Помню лишь, что матери пришлось приехать в школу вскоре после рождественских каникул, чтобы просить директора не исключать меня.
Читать дальше