Филиппа Карр: Валет червей

— Ты имеешь в виду Шарля, моего мужа?

— Да, Шарля. Он был занятным человеком, правда? Но какого же дурака он свалял, отправившись в Америку. До этой катастрофы на площади Людовика XV он собирался жениться на Софи. Я думала, что когда мой отец узнает, что у меня будет ребенок, он устроит брак с Шарлем.

— Ребенок…

— Не будь такой наивной, Лотти. Шарль увидел нас обеих у этой самой гадалки, ведь верно? Он всегда говорил, что мы обе понравились ему и что он не знал, кого из нас предпочесть. Он водил меня в те самые комнаты, которые мадам Ружмон предоставляла господам с их подружками. Я была рада, узнав, что у меня будет ребенок. Я была достаточно глупа, чтобы решить, что теперь все изменится, что мой отец признает меня и что Шарль женится на мне. Но что же они сотворили со мной? Они заставили тетю Берту увезти меня и подыскать в мужья какого-то мужлана-фермера. Я никогда не забуду этого и не прощу. После этого я возненавидела графа и все, что было связано с ним.

Я была так потрясена, что смогла лишь пробормотать:

— И все-таки ты хотела более всего быть связанной именно с ним!

— Я говорю тебе, что ненавидела его. Я познакомилась с Леоном, когда он выступал в городке, расположенном поблизости от нас. Мы подружились. Мой муж погиб, когда толпа под предводительством Леона подожгла его хозяйство…

— Значит, это сделал… Леон! Она пожала плечами и улыбнулась той самой улыбкой, которая теперь начала вызывать во мне страх.

— Ты действительно очень наивна, Лотти. Ты поступила бы гораздо разумней, если бы вышла замуж за своего Дикона, когда у тебя была такая возможность. Он создавал нам трудности. Он был слишком умен, не так ли? Но теперь он далеко отсюда.

Я медленно произнесла:

— Значит, Бланшар был тем самым человеком, которого ты назвала слугой своих соседей.

Я вспомнила случай возле конюшни, когда мне показалось, что уже где-то его видела. Значит, тогда я не ошиблась.

— Конечно. Леон решил, что я могу оказаться очень полезна в замке. Кроме того, замок стал домом для меня и для сына твоего мужа. Любопытно, что ты не заметила, как они похожи. Я-то это видела. Каждый день он напоминал мне о Шарле. Но тебе это и в голову не приходило, моя дорогая наивная сестрица.

— Запомни, что ты мне не сестра. Лизетта, как ты могла лгать нам… все эти годы? Как ты могла притворяться?

Она сморщила брови, как бы пытаясь что-то припомнить, а затем сказала:

— Не знаю. Временами я так любила тебя, а временами думала, сколько ты имеешь всего, что мы с тобой сестры, и как это нечестно. Тогда я тебя ненавидела. А потом я забывала об этом и опять любила тебя. Ну, сейчас это все неважно.

— И ты знала о том, что Арман в Бастилии?

— Леон не рассказывал мне всего… только то, что мне было необходимо знать. Но кое-что я предполагала и не жалела Армана. Он заслужил. Он всегда смотрел на меня свысока — всегда был недоступным и могущественным виконтом. Забавно было думать о том, что он сидит в тюрьме.

— Как ты можешь так говорить!

— Спокойно, — сказала Лизетта. — Если бы тебя унижали так, как меня, ты рассуждала бы так же.

— И Леон Бланшар сообщил тебе о том, что собирается быть сегодня в городе? Она кивнула.

— Я хотела, чтобы ты увидела и послушала его. Я хотела, чтобы ты знала, как именно обстоят дела. Мне давно не терпелось рассказать тебе обо всем. Я хотела, чтобы ты знала, что я твоя сестра.

В комнату вошла тетя Берта.

— У нас почти не осталось продуктов. Я сварила немного супа. Что случилось? Я ответила:

— Мы ездили в город. Там выступал Леон Бланшар с призывами к революции. Они собираются напасть на наш замок.

Тетя Берта побледнела.

— О Боже, — пробормотала она. Лизетта вмешалась:

— Лотти плела здесь всякую чушь. Она сказала, что я вовсе не дочь графа. Как будто я не знаю, как обстояли дела. Она говорит, что граф впервые увидел меня, когда мне было три или четыре года. Ведь это же не правда, верно? Это не правда?

Пристально посмотрев на Лизетту, тетя Берта проговорила:

— Граф взял тебя в дом, поскольку был добрым и благородным господином. Мы с тобой ему очень многим обязаны. Но он не был твоим отцом. Твой отец был сыном торговца и работал в лавке отца. Твоя мать рассказала мне об этом незадолго до твоего рождения, когда я приехала в Париж, пытаясь убедить ее вернуться домой. Конечно, она не могла этого сделать, так как собиралась рожать. Я помогала ей во время родов. Она не хотела бросать тебя и пыталась заработать на жизнь шитьем. Ей не удавалось свести концы с концами, и она начала заводить себе дружков, которые помогали ей оплачивать жилье и пищу для ребенка.