Барбара Картленд: Отомщенное сердце

Уже почти стемнело, когда они вернулись в Баквуд.

Конькобежцы в это время были поглощены какой-то шальной игрой вокруг бильярдного стола, сопровождавшейся шутками и тем, что Уоррен про себя назвал «жеребячьей возней».

Казалось, Магнолия совершенно счастлива, и он подумал, до чего же мило она выглядит с раскрасневшимися щеками и слегка растрепанными волосами.

Он хотел обнять и поцеловать ее, но, когда попытался увести от остальных, она шепотом возразила, что будет ошибкой, если они сейчас удалятся вместе.

— Я люблю тебя, дорогой, — мягко сказала она, — но мы должны быть очень, очень осторожны!

Он счел это разумным, поэтому направился, в кабинет просмотреть газеты, доставленные из Лондона.

Читая, он радовался своей несказанной удаче..

Ведь он нашел девушку, умеющую приспосабливаться к любой среде, так что из нее, несомненно, получится идеальная жена.

Спустя четыре дня, когда он вез Магнолию обратно в Лондон, произошло крушение всех его надежд — это было подобно взрыву бомбы.

Оглядываясь в прошлое, он понял, что только из-за своей тупости и слепоты не сумел раньше сообразить, что же в действительности происходит.

По вечерам в Баквуде устраивались танцы, на которые по приглашению Реймонда слетались молодые люди, живущие по соседству.

Некоторые гостили в доме, иные прибывали после обеда.

Он был весьма искусным организатором.

Наряду с более сдержанными танцами вроде вальса, когда Магнолия танцевала с Уорреном, бывали и шумные лансье, кадрили и шотландские рилы, когда девушек подбрасывали в воздух под восторженные выкрики.

Все это забавляло молодежь, но Уоррену вдруг пришло на ум, что он, пожалуй, уже староват для таких бурных развлечений.

Тем не менее сам принц Уэльский ввел в моду розыгрыши и шутки, а также «жеребячью возню» во время вечеринок, которым и Уоррен с удовольствием предавался всего несколько лет назад.

А теперь он стал отдавать предпочтение игре в бридж.

Тогда-то он и увидел, накануне их возвращения в Лондон, как Реймонд шепчет что-то Магнолии, и невольно задумался, какие у них могут быть тайны.

Однако минутная вспышка мнительности тотчас была заглушена мыслью, что если они станут хорошими друзьями, то это не так уж плохо.

Потом они ехали в забронированном купе, и Магнолия с некоторой робостью сказала ему:

— Я должна тебе кое-что сообщить, Уоррен.

— Что именно, моя драгоценная? — оживился он. — Послушай, говорил ли я тебе, какая ты сегодня красивая? Всякий раз, когда я смотрю на тебя, я замечаю: ты становишься еще краше, чем вчера!

— Спасибо, — ответила она, — но ты должен понять: хоть я тебя по-прежнему люблю, я не могу выйти за тебя замуж.

— Что ты хочешь этим сказать?

Уоррен пришел в крайнее изумление, более того — ему почудилось, будто он не понял ее.

Она подняла на него молящие глаза.

— Я не хочу, чтобы ты на меня сердился.

— Конечно, я не буду сердиться на тебя! Да и как я могу! Однако я не возьму в толк, о чем ты говоришь.

— Я говорю, милый Уоррен, что, продолжая любить тебя, собираюсь выйти за Реймонда!

Уоррен безмолвно уставился на нее, у него было такое ощущение, будто его оглушили чем-то тяжелым: до его сознания никак не мог дойти смысл ее слов.

Спустя какое-то время он услышал свой голос, показавшийся ему чужим.

— Выйти за Реймонда? Как ты можешь?!

Ведь он только в прошлом ноябре достиг совершеннолетия!

— Он хочет жениться на мне, но, конечно, мы обязаны подождать до конца моего траура.

— И ты правда думаешь, что можешь так поступить со мной? — Уоррен с трудом выталкивал слова из непослушных губ.

— Прошу меня простить, милый Уоррен, но ты должен понять.

— Что я должен понять?

Она медлила с ответом.

Тогда он догадался сам.

— Ты хочешь сказать, что Реймонд рано или поздно станет маркизом Баквудом?

— Ты сам говорил, что этот дом был бы мне под стать.

— Так вот в чем дело!

Ему показалось, будто поезд с головокружительной скоростью завертелся вокруг него.

Заметив наконец, что они подъехали к Педдинктонскому вокзалу, он сообразил, что Магнолия очень тонко рассчитала время своего признания — оно совпало с моментом их прибытия в Лондон.

Через минуту носильщик отворил снаружи дверь купе, появилась служанка Магнолии — конфиденциальный разговор больше не мог продолжаться.

Магнолию ждала закрытая карета.

Когда они подошли к ней, Уоррен приподнял шляпу в знак прощания и пошел прочь.