Барбара Картленд: Любовь сильнее дьявола

— Да, я знаю, — кивнула Хариза. — И мне страшно даже подумать, что бы сделал Жерве, узнай он, что ты здесь.

— Сегодня ты подсказала мне, как это осуществить, — продолжал Винсент, — но это будет нелегко.

— Скажи мне, что ты придумал… Скажи мне сейчас же! — потребовала Хариза.

— Ты слышала, как Жерве говорил о службе, которая должна состояться сегодня ночью. Эта «служба», Хариза, не что иное, как черная месса!

Хариза удивленно смотрела на него.

Она не сразу вспомнила, что такое черная месса.

А вспомнив, ужаснулась.

— Ты хочешь сказать… Нет, этого не может быть!..

— Жерве — сатанист! — произнес Винсент. — Я непростительно забывчив: один мой друг намекал мне на это по возвращении из Парижа.

— Сатанист! — прошептала Хариза с содроганием.

— Я вспомнил об этом, — стал объяснять Винсент, — когда ты сказала мне, что женщину, приехавшую с ним, зовут Аристея Дюба. Она — сестра одного печально известного в Париже сатаниста, который с помощью наркотиков вызывает у себя галлюцинации!

— И… ты думаешь, она… делает то же самое? — поинтересовалась Хариза.

— Я думаю, все эти люди, что приехали сюда, поклоняются Сатане, так же как и сам Жерве. И именно поэтому сегодня ночью они хотят служить черную мессу.

Хариза вскрикнула, и Винсент сказал очень тихо:

— Ты понимаешь, что они собираются использовать тебя в этой «службе»?

Хариза широко раскрыла глаза.

— Я… я не верю…

Чуть погодя с ее губ сорвались иные слова:

— Спаси меня… Спаси… меня!

Она даже перестала дышать, вспомнив, что где-то читала, будто для черной мессы нужна обнаженная девственница.

А потом начинается дикая оргия.

Теперь она поняла, почему Жерве сказал, что ей придется выйти за него замуж.

И почему мадам Дюба говорила, что больше «на нее никто не позарится».

— Спаси меня! — снова взмолилась она и обеими руками вцепилась в Винсента.

— Разве ты сомневаешься, что я это сделаю? — промолвил он глубоким голосом. — Мы с твоим отцом ездили к начальнику полиции, сэру генералу Генри Баркеру.

— Значит… они арестуют Жерве?

Все еще охваченная отчаянием, она продолжала цепляться за кузена, словно боялась, что он исчезнет и оставит ее один на один с судьбой.

Неожиданно он развернулся и обнял ее.

Она положила голову ему на плечо.

— Теперь послушай, моя любимая…

От изумления Хариза на миг забыла и о черной мессе, и о своем страхе.

Она уставилась на Винсента, и он улыбнулся.

— Я люблю тебя! Я люблю тебя с тех пор, как вернулся домой и увидел тебя, такую храбрую и прекрасную.

Он обнял ее крепче.

— Нет, это не правда! Я полюбил тебя еще до того, как уехал из Англии, но я думал, это всего лишь юношеская влюбленность.

Однако, увидев тебя снова, я понял, ты — единственная женщина, которая так много значит в моей жизни!

— О… Винсент… неужели это правда?

— У тебя еще будет возможность в этом убедиться, — заверил он ее. — А сейчас мы должны сосредоточиться, чтобы освободить тебя от ужасного зла, которое грозит тебе бедой.

— Как и тебе, — добавила Хариза.

— С Божьей помощью мы оба останемся живы, — пообещал Винсент. — Но, боюсь, моя любимая, тебе придется сделать кое-что чрезвычайно неприятное, прежде чем Жерве можно будет арестовать.

Он говорил так серьезно, что Хариза невольно вздрогнула.

Однако она произнесла:

— Ради твоего спасения я готова на все.

— Я не сомневался, что ты скажешь именно так, — улыбнулся Винсент. — Нет в мире женщины чудеснее тебя!

Хариза почувствовала, как его губы коснулись ее лба.

Потом, словно превозмогая себя, кузен сказал:

— Мы с твоим отцом говорили с начальником полиции…

— Как тебе удалось незаметно сесть в экипаж? — перебила его Хариза.

— Я выскочил через дверь, ведущую в сад, — объяснил Винсент, — и за кустами спустился до конца сада. Никто не видел, как я сел в экипаж. Твой отец правил сам, а верх экипажа был поднят.

— Папенька всегда так предусмотрителен! — воскликнула Хариза.

— Мы не встретили никого, кто мог бы меня узнать. Только представь, как был удивлен генерал, увидев меня!

— Я уверена, он очень обрадовался! Он любил дядю Джорджа.

— Он был в восторге, — подтвердил Винсент, — особенно потому, что наслышан о деятельности Жерве в Париже.

— Ты имеешь в виду… генерал знал, что он — сатанист?

— До него доходили слухи, будто Жерве балуется черной магией, которая сейчас очень распространена во Франции, и он убежден, что человек, которого Жерве называет своим капелланом, — священник, лишенный духовного сана.