Диана Гэблдон: Чужестранка

Тем не менее Фрэнк предпочел пойти пропустить стаканчик шерри к местному адвокату мистеру Бейнбриджу, который весьма интересовался старинными документами, а не сидеть в уютной гостиной миссис Бэрд и любоваться при помощи стереопроектора видами гавани Перта. Освежив в памяти мою предыдущую встречу с мистером Бейнбриджем, я предпочла Перт.

— Постарайся вернуться до начала грозы, — сказала я, целуя Фрэнка на прощание. — Передай мистеру Бейнбриджу мои извинения.

— Ммм, да. Да, конечно.

Старательно избегая встречаться со мной глазами, Фрэнк натянул пальто и ушел, захватив зонтик со стойки у двери.

Я закрыла за ним дверь, но не опустила защелку, чтобы он мог войти, никого не беспокоя. Вернулась в гостиную, по пути размышляя, что в данной ситуации Фрэнк охотно изобразил бы из себя холостяка, а мистер Бейнбридж столь же охотно принял бы такую интерпретацию. И мне не на что обижаться в этом случае.

Во время нашего вчерашнего визита к адвокату поначалу все шло хорошо. Я держалась скромно, тактично, разумно, не выставляла себя на первый план, оделась сверхаккуратно и неброско — словом, истинный идеал супруги преподавателя и члена совета колледжа. Ровно до того момента, как подали чай.

Вспомнив об этом, я повернула руку ладонью вверх и посмотрела на длинный волдырь, пересекающий основания четырех пальцев. В конце концов, это же не моя вина, что мистер Бейнбридж, вдовец, пользовался дешевым жестяным чайником для заварки вместо фарфорового или фаянсового. И не моя вина, что он любезно попросил меня разлить чай. И тем более не моя вина, что матерчатая прихватка оказалась с дырой и раскаленная ручка чайника вступила в непосредственный контакт с рукой.

Нет, решила я. Бросить чайник — совершенно естественная реакция. Чайник упал на колени мистеру Бейнбриджу — это просто несчастная случайность: куда-то же я должна была его бросить. Беда лишь в том, что я выкрикнула: «Чертов затраханный чайник!» — да еще таким голосом, от которого мистер Бейнбридж в свою очередь испустил громкое восклицание, а мой Фрэнк кинул на меня уничтожающий взгляд поверх блюда с пшеничными лепешками.

Придя в себя после шока, мистер Бейнбридж повел себя исключительно галантно; он хлопотал над моей обожженной рукой и никак не реагировал на просьбы Фрэнка извинить мой лексикон, которого я нахваталась, прослужив два года в военно-полевом госпитале.

— Боюсь, моя жена подцепила там некоторое количество, э-э, колоритных выражений от янки и тому подобной публики, — пояснил Фрэнк с нервной улыбочкой.

— Что верно, то верно, — подтвердила я, скрежеща зубами от боли и обматывая руку мокрой салфеткой. — Мужчины имеют обыкновение выражаться весьма колоритно, когда вы удаляете из ран осколки шрапнели.

Мистер Бейнбридж тактично попытался перевести разговор на нейтральную историческую почву; как он сказал, его всегда интересовали изменения, происходящие с бранными выражениями в течение веков. Он привел некоторые весьма скромные примеры, и Фрэнк с явной радостью принял эту руку помощи.

— Да-да, конечно, — подхватил он, — Клэр, сахара мне не клади, пожалуйста… Меня интересует, так сказать, общая эволюция бранных выражений.

— Она происходит и в настоящее время, — вставила свое слово и я, осторожно подхватив щипчиками кусок сахара.

— В самом деле? — полюбопытствовал мистер Бейнбридж. — Вы зафиксировали какие-нибудь особенно интересные варианты за время вашей… мм… военной службы?

— О да, — ответила я. — Особенно мне понравилось одно, я услышала его как раз от янки. Некто по фамилии Уильямсон, родом, кажется, из Нью-Йорка. Он произносил это выражение каждый раз, когда я делала ему перевязку.

— Какое же это выражение?

— Иисус твою Рузвельт Христос! — ответила я и бросила кусок сахара в чашку Фрэнка.

После вполне мирных и даже симпатичных посиделок с миссис Бэрд я поднялась к себе, чтобы приготовиться к возвращению Фрэнка. Я знала его норму шерри — две рюмки, так что он должен был вернуться скоро.

Ветер крепчал, и даже в спальне воздух был наэлектризован. Я провела щеткой по волосам — и они затрещали, поднялись дыбом, разлетелись во все стороны. Но я решила, что нынче ночью волосы мои не будут торчать во все стороны никоим образом. Я хотела во что бы то ни стало гладко зачесать их назад, но они лезли на щеки и упорно сопротивлялись.

В кувшине ни капли воды; Фрэнк использовал всю, когда приводил себя в порядок, собираясь к мистеру Бейнбриджу, а я не позаботилась вновь наполнить кувшин из крана в туалетной комнате. Я взяла флакон «Голубого часа», налила в ладонь порядочное количество жидкости, а потом обеими руками быстро намочила душистой влагой волосы. Смочила одеколоном головную щетку и зачесала волосы назад, за уши.