Тереза Медейрос: Проклятие королевы фей

Ледяная усмешка Остина, с которой он обратился к Монфору, была совершенно искренней.

— По той же самой причине, по которой я так благородно поспешил жениться на ней. Золото. Как долго, по-вашему, ее отец позволит мне наслаждаться полученным за его доченьку приданым, если эта безмозглая дурочка умрет? А я, видит бог, заслужил эти деньги, вынужденный столько времени терпеть ее острый язычок.

Высунувшись из-за плеча Эжена, Холли показала мужу этот самый изящный розовый язычок, о котором он упомянул. Остин заерзал в луже воды, жалея, что выбрал столь неподходящий момент, вспомнив сладостные муки, которые ему пришлось терпеть от этого самого язычка.

Чтобы скрыть овладевшие им мысли, он изо всех сил дернул цепи, словно сейчас больше всего на свете ему хотелось обвить ими нежную шею жены. Правая скоба вознаградила его, подавшись на долю дюйма.

Остин тотчас же прекратил попытки освободиться, увидев, что Эжен достал из-за пояса маленький серебряный кинжал.

— Позвольте успокоить вас, сэр. Вы воспрянете духом, узнав, что я не собираюсь убивать вашу разлюбезнейшую женушку.

Кровь застыла в жилах Остина, когда он представил себе, на какие изощренные пытки способен этот мерзавец.

Эжен, попробовав большим пальцем лезвие, улыбнулся.

— Это вы во время турнира опорочили мое доброе имя перед множеством людей, и это вас я намереваюсь убить.

Испуганное восклицание, вырвавшееся у Холли, едва не выдало обман, но молодая женщина, быстро справившись, радостно захлопала в ладоши.

— Вот здорово! А я-то боялась, что мне суждено веки вечные терпеть этого мужлана!

Даже Эжен изумился, услышав такое проявление кровожадности.

— Напомни зажечь побольше свечей, когда я уложу тебя в свою постель, дорогая.

Остин принялся медленно, но упорно расшатывать правую скобу. Если только ему удастся вытянуть цепь хоть на несколько дюймов, прежде чем Эжен подойдет, чтобы прикончить его…

— Если у вас хватит глупости лечь в постель с этой ведьмой, — сказал он, — то скоро вам придется просить кого-нибудь прикончить вас во время сна. Пожалуй, мне милее смерть, чем жизнь в аду.

Холли бросилась на мужа, стиснув кулаки.

— Дайте мне кинжал, и я расправлюсь с мерзавцем! Избавлю его от страданий.

Эжен обхватил ее за талию.

— Не так быстро, любовь моя. Разве ты не хочешь немного помучить его?

— Что вы задумали? — проворчал Остин. — Вы хотите заставить меня снова спать с ней?

— И не мечтай! — воскликнула Холли.

Она содрогнулась от отвращения, почувствовав, что жесткая хватка Эжена превратилась в похотливые объятия.

— Наоборот, — сказал он, потершись щекой о висок Холли. — Я решил, тебе понравится смотреть, как этим займусь я.

Не отрывая взгляда от глаз Остина, барон скользнул ладонью по пышной груди Холли.

Взгляд Холли также оказался прикован к лицу мужа. От страха у нее перехватило дыхание. Она понимала, что едва заметная дрожь, намек на слабость приблизят конец их обоих.

На лице Остина не промелькнуло ни тени какого-либо чувства. Казалось, это не лицо живого человека, а мраморная маска.

Окинув жену презрительным взглядом, он даже не остановился на руке Эжена, ласкающей ее упругую грудь. Натянув цепи, Остин скрестил руки на груди и зевнул, точно огромный сонный медведь.

— Желаю приятно провести время, Монфор. Только не забудьте разбудить меня, когда закончите.

Разъяренный Эжен с досадой оттолкнул от себя Холли. Та, споткнувшись, упала на колено, но даже не почувствовала боли.

— Вы стоите друг друга, — прорычал Эжен. — Сварливая гарпия и болван-рогоносец. Даже жаль разлучать вас…

Холли просияла, наслаждаясь его раздражением. Но тотчас же ее улыбка погасла, так как Эжен решительно шагнул к Остину, поднимая кинжал.

— Если бы ты только знал, с каким сожалением я дарую быструю безболезненную смерть такому, как ты…

Остин изо всех сил натянул цепи. От нечеловеческих усилий мышцы у него на руках вздулись. Он бросил на Холли умоляющий взгляд. Она прекрасно поняла, что это не просьба о помощи, а приказ оставаться на месте.

У Холли не было времени на поиски оружия. Не было времени, чтобы кричать или читать молитву. Эжен занес кинжал, целясь в грудь ее мужа. Нырнув под локоть барона, Холли бросилась на Остина, обвивая руками его талию, утыкаясь лицом в уютное тепло его груди, ожидая разящего удара кинжала между лопаток.

Если не считать громких ударов сердца Остина, бьющегося у самого уха Холли, в комнате стало тихо, как в склепе. Затем еле слышный смешок вызвал у молодой женщины дрожь. Продолжая прижиматься к груди мужа, она обернулась и увидела разливающуюся по лицу Эжена торжествующую злорадную ухмылку. Она буквально почувствовала, как вокруг ее шеи затягивается невидимая петля.