Дина Лампитт - Замок Саттон

— Я знаю это, сэр. Я имел в виду, что у семейства Бассетов это поместье стремительно переходило из рук в руки. Второй брат Гилберта пал в сражении, третий брат — Фальк, епископ лондонский — умер вскоре после получения поместья в наследство, а последний брат, Филипп, был осужден на пожизненное заключение в тюрьму и умер там.

— Кажется, они все были очень несчастливы, — произнесла леди Вестон. — Они были прокляты?

— Я не знаю, госпожа.

— Тогда почему же поместье оказалось покинутым?

— Прошу прощения у вашей светлости, но не думаю, что последняя часть истории годится для ушей юных леди.

Ричард и Анна Вестон в напряжении ждали. Когда девочек отправили гулять со служанкой, надежды на хорошее вознаграждение замаячили снова.

— Ну?

— Госпожа, у Филиппа Бассета остался в живых только один ребенок — дочь по имени Олива.

— Ты сказал, осталась в живых. Что, остальные его дети умерли?

— Да. Говоря вашими словами, госпожа, они были очень несчастливыми. Но так уж случилось… Во всяком случае, Олива Бассет вышла замуж за Хью Деспенсера, и у нее родился сын, которого она тоже назвала Хью. Именно он стал возлюбленным Эдуарда II. Хью Деспенсер-сын унаследовал господский дом, и король приезжал к нему сюда.

Жиль завоевал своих слушателей, и ему больше нечего было бояться. Из истории любви двух мужчин невозможно было создать правдивую историю, и цыган дал волю фантазии. Звонкий мужской смех, легкая возня в королевской спальне, пьянящие лесные ароматы, когда двое мужчин гонялись друг за другом в саттонском лесу, возможно, припадая на землю у древнего родника, чтобы напиться, изнемогая от игры страстей. Затем безжалостная Изабелла — француженка, жена Эдуарда, — чувствуя отвращение к своему мужу, склонному к половым извращением, взяла себе в любовники самого сильного мужчину в Англии — Роджера Мортимера, графа Марчского. Они сговорились раз и навсегда избавиться от гомосексуалиста, стоявшего у них на пути. Ужасный конец. Хью Деспенсера, владельца поместья Саттон, повесили на подтяжках, его отца — рядом с ним. Их тела вместе судорожно задергались в смертельном танце. А затем поймали и короля, свалили, как загнанного зверя на землю и всадили раскаленную добела кочергу в прямую кишку, сжигая кишки дотла. И он дико орал, пока не умер.

Анна Вестон вздрогнула. Как отвратительно. Ни один человек не заслуживает подобной смерти, что бы он ни совершил.

— И это был конец господского дома, госпожа. После этого он был заброшен и пришел в ветхое состояние.

— А кто стал владельцем поместья?

Жиль встал. И так он рассказал достаточно. Больше он уже ничего не мог рассказывать, не выдав тайну.

— Я больше ничего не знаю, милорд, — слукавил акробат. — С разрушением дома кончаются и мои познания. История окончена.

Он поклонился.

— Вы довольны мною, сэр? А ваша добрая жена?

Сэр Ричард кивнул.

— Да, рассказ был хорош.

Он бросил ему мешочек с деньгами.

— Почему у Бассетов такая ужасная судьба? — спросила леди Вестон.

Жиль пожал плечами. — Мне пора продолжать путь, миледи. Сегодня вечером у меня акробатическое представление в Уокинге. Только для сельских жителей, но, может, мне удастся заработать пару фартингов.

Он поцеловал руку сэра Ричарда.

— Благодарю вас за вознаграждение, сэр.

И он исчез в лесу так же внезапно, как и появился. Скрывшись из виду, он принялся петь на странном языке. Это было цыганское заклинание к «невидимым людям» охранять от дьявольского сглаза. Ему весьма понравились леди Вес-тон и мальчик, а что касается Кэтрин, этой восхитительной маленькой женщины-ребенка… Жиля вовсе не волновала судьба сэра Ричарда. Этот человек пусть сам заботится о своей судьбе.

В ту ночь Анна Вестон сказала мужу:

— Ричард, я не хочу, чтобы наш дом был построен на месте старого. Я чувствую — если хочешь, можешь смеяться над моими глупыми куриными мозгами, — что Бассеты познали здесь слишком много несчастий; слишком много смертей и странных событий случилось здесь. Я уверена, что дело не просто в чувствах. Можем мы построить дом в парке?

Ричард сидел молча, задумавшись. Он вспомнил лицо Фрэнсиса у родника, смертельно бледное и напрягшееся. Он подумал, что, возможно, Анна права. Ему и самому это место казалось зловещим.

— Я думаю, нам следует строить на новом месте, — сказал он. — Давай поставим дом на прекрасном лугу, который будет приводить в восторг следующие поколения.

Анна вздохнула с облегчением.