Розалин Майлз: Королева

— Вы должны показаться народу, миледи! — объявил Робин.

И я показалась — парящая над толпой в платье из золота и серебра, в паланкине, обитом белым атласом, на восьми подушках белого атласа, расшитых золотом.

Золотом? Мы купались в золоте, мы ехали в золоте и по золоту. Я восседала на раззолоченных носилках, под златотканым балдахином, который поддерживали четыре лорда; даже мулы, которые несли паланкин, были обвешаны золотом — золотые уздечки, золотые попоны, золотая сбруя. За мной ехал Робин, тоже в золоте, на черном скакуне, чтоб оттенить безупречную масть моей молочно-белой кобылы, которую он вел за золотые поводья на случай, если в ней возникнет надобность.

Впереди ехала верхом многочисленная свита: придворные, судьи, духовенство и чиновники.

Рядом со мной восседал на коне лорд-мэр с золотым скипетром, по другую руку от него — герольдмейстер Ордена Подвязки с золотой державой. Сзади шел лорд Пембрук с поднятым мечом государства: на тяжелых, позолоченных зимним солнцем ножнах сверкали бесчисленные жемчужины. Возле носилок маршировали парламентские приставы, рядом — королевские пенсионеры, рядом — лейб-гвардия в новых алых бархатных камзолах с золотыми и серебрянными блестками, позади — сорок моих дам, разодетых в парчу и багрянец, ибо мы перевернули всю Англию, да что Англию, весь мир в поисках всего самого лучшего!

И наконец, народ… О, мой народ, никогда я его так не любила! Тысячами, десятками тысяч, с осунувшимися от холода синими лицами, люди выстаивали под утренним снегом, в дорожном месиве, чтобы приветствовать мой кортеж.

— Взгляните на ее милость! — рыдала женщина. — Взгляните на ее благословенный лик!

— Долгой жизни и радости! Всех благ королеве Елизавете!

— Спасибо! — кричала я в ответ. — Вот увидите, я буду вам хорошей королевой и госпожой!

На колени мне летели букеты и бутоньерки из сухих бессмертников, вереска и тимьяна. Престарелая дама бросила пучок розмарина. Розмарин — это для памятливости: как навязчиво этот запах воскрешает прошлое! Бери, дружок, и помни! Я оглянулась на Робина и по его глазам поняла: он тоже вспомнил.

— Господь да благословит Ваше Величество!

— Храни вас всех Господь, — отвечала я, — и спасибо от всего сердца!

— Благодарение Богу, что вы есть, госпожа!

Молитвы и благословения, приветствия и пожелания счастья сыпались золотым дождем.

И золото, кстати, тоже — у Чипсайд-кросс лорд-мэр Лондона вручил мне алый атласный кошель с тысячей марок золотом. Однако лучший подарок — тот, что не купишь ни за какие деньги, — слабый выкрик одного дряхлого старика:

— Я вспоминаю старого короля Гарри Восьмого! Теперь Англия снова заживет весело!

И пантомимы, сценки на каждом углу — милое и наивное выражение преданности и гордости! У Малого канала — живая картина: старец с косой и в саване, рядом — хорошенькая девица.

— Эй! Остановите паланкин! — крикнула я. — Что это значит?

— Она, с разрешения Вашего Величества, изображает Истину, дочь старика-Времени, — последовал ответ.

— Времени! — Я весело рассмеялась и помахала старику. — Воистину время привело меня сюда!

Во дворце я сменила золотое и серебряное платье на королевское алое — как сердцевина розы, как любовь, как кровь. Вырезанное под самое горло, с маленьким плоеным воротником из снежно-белой камки, оно было обещанием целомудренной скромности, этакой неосыпавшейся розой, и в нем я по пунцовому ковру двинулась к аббатству.

И тут, в решающий момент, силы мне изменили. Я дрожала как осиновый лист. От приторно-сладкой волны ладана у входа меня чуть не стошнило. Я тряслась, не в силах ступить и шагу, все мои члены охватил девственный трепет.

— Мужайтесь, Ваше Величество! — раздался хриплый шепот у самого уха.

Графы Шрусбери и Пембрук поддерживали меня под руки, их супруги несли мой шлейф.

И все же я вздрогнула, вступая в аббатство, когда холодная сводчатая огромность взорвалась светом и шумом, озаренная тысячей тысяч свечей, наполненная громогласными выкриками тысячи тысяч глоток.

Однако в алтаре мы остались одни — я, старик епископ… и Бог…

Да, Он был здесь, в какое-то бессмертное мгновение я ощутила Его близость!

Не верите? Не думаете, что Он освятил своим присутствием меня, мое помазание, благословил мою страну и мое правление?

Он был здесь: я знала, я чувствовала, Он вдохновил меня на мой путь. Ибо с этой секунды мне предстояло стать королевой — и я, словно невеста, жаждала обнять свое предназначение, слиться с ним, отдаться душой и телом…