Розалин Майлз: Возвращение в Эдем. Книга 2

Она внимательно посмотрела на него.

Весь его развязный стиль, высокомерие, что всегда так злили ее, куда-то улетучились. На их место пришла мрачная тоска, которая была для нее что нож по сердцу — о, если бы можно было победить, не побеждая его! По собственным неудачам, прежним и новым, она слишком хорошо знала, каково это — проигрывать, какую боль наносят поражения. А Джейк проиграл дважды — он жаждал ее любви и не добился ее. И вновь собственная боль отверженности заставила ее остро пережить его страдание — если б только она могла облегчить его…

Повисло странное молчание. Надо бы как-то разрядить обстановку, подумала она.

— Ну, как вы? — неловко спросила она.

— На удивление, нормально. Подписал все документы для нового владельца «Харпер майнинг.» — Он поклонился в ее сторону. — Собрался, заказал билет на самолет…

— Куда? — почти беззвучно спросила она.

— В Нью-Йорк.

— Далековато, — заметила она, просто чтобы что-нибудь сказать.

— Да не так уж, с точки зрения инспектора Дженнингса.

— Полиция? — Глаза ее расширились от ужаса. — Но я же…

— Не волнуйтесь, я знаю, что вы здесь ни при чем, — успокаивающе сказал он. — Это работа Филипа. Похоже, он отправил в полицию пленки и документы, сообщив все, что сказала ему Касси, и кое-что еще, до чего докопался сам. Включая, разумеется, эту историю с акциями Джилли. — Он помолчал. — Спасибо, что не использовали это против меня.

— Да я уж готова была! — вспыхнула Стефани. — Если бы не получилось по-честному.

Он улыбнулся:

— Не могу представить себе, чтобы вы вели нечистую игру, мисс Харпер. Это скорее на меня похоже.

— Да не так уж, — сказала она. — Вы ведь знали про Тома — про… мой грех — про Амаля. И вполне могли бы поставить меня в неловкое положение перед акционерами из нашего штата. А если бы дали знать прессе… Тогда я скорее всего проиграла бы.

— Такая мысль приходила мне в голову, — признался он. — Но я не мог позволить себе…

— Что?

— Вывалять вас в грязи, — просто ответил он.

Она вспыхнула.

— Вы так и не сказали мне, как там было в полиции, — пробормотала она.

— О, ничего особенного. Они были вполне удовлетворены, когда я показал им билет до Нью-Йорка, в одну сторону. И даже вроде рады, что избавились от этой головной боли. Конечно, были грозные предупреждения. «Вы же понимаете, сэр, дело серьезное — мошенничество… Дело не будет закрыто… Но пока вы остаетесь вне пределов Австралии…» — передразнил он. — Вас освободят от налогов?

— Да вряд ли…

Она избегала его взгляда.

— Джилли уехала, — невпопад сказала Стефани. — А вы когда отправляетесь?

— Завтра.

«Завтра»… Это слово отозвалось тупой болью. Отчего бы? Может, это последняя возможность заглянуть к себе в душу и понять, как же она относится к этому человеку? Она вспомнила его слова, сказанные при одной из предыдущих встреч: «…тогда бы вам пришлось быть честной самой с собой, может быть, впервые в жизни». Какая глупость! Ведь все это пойдет прахом! Разве можно отрицать, что она переживала поражение Джейка, что по-настоящему дорожила его чувством, что разделяла с ним горечь от того, что никогда им не забыть друг друга.

Допив вино, Джейк поставил бокал на стол.

— Вы ведь знаете, — заговорил он, и в голосе его прозвучала необычная элегическая нота, — что я люблю вас. И всегда буду любить. Все, о чем я прошу, — признайте это — признайте меня. Хорошо?

Она кивнула и закрыла глаза. Взглянув на нее, он с изумлением обнаружил, что из-под сомкнутых век вытекают слезы и катятся по бледным щекам. Одним движением он пересек разделявшее их пространство и опустился рядом с ней на колени.

— О Стефани, — выдохнул он. Прижав к груди ее лицо, он принялся смазывать слезинки быстрыми, нежными, прохладными поцелуями, в которых не было и намека на сексуальность. Стефани доверчиво прильнула к нему.

— Стефани, — снова сказал он, чувствуя, как сжимается сердце в груди. Она открыла глаза, и он почувствовал, что буквально тонет в прозрачности ее участливого взгляда. — Вы могли бы полюбить меня? — со стоном спросил он. — Могли бы?

Она опустила глаза. Он ждал. Затем, вместо ответа, она потянулась, обняла его и поцеловала. Губы у него были замечательные, о таких только мечтать можно, крупные, плотные и жадные. Она медленно поводила по ним языком, впитывая их таинственный возбуждающий вкус. Наконец она оторвалась от него и отодвинулась.

— Я подарю тебе эту любовь — все, на что способна, — хрипло сказала она. — Как память. На прощание.