Элен Бронтэ: Пансион Святой Маргарет

Она знала, что современное кирпичное здание школы построено лишь несколько лет назад взамен старого, почти полностью уничтоженного пожаром, и немного жалела о том, что не сможет наслаждаться очарованием старины. Во дворе мисс Барнс с любопытством огляделась, но постаралась не останавливаться и не глазеть по сторонам слишком уж откровенно – вполне возможно, что за ней уже кто-нибудь наблюдает тайком из окна.

Внутри мощеного дворика было пустынно, последние солнечные лучи отливали красным в многочисленных узких окнах, а несколько тяжелых дверей вели в боковые крылья двухэтажного здания, охватывавшие двор с двух сторон. В средней части распахнулась еще одна дверь, видимо, парадная, и из нее вышла сухопарая дама в темном платье и белоснежном чепце.

– Мисс Барнс, я полагаю, – вполне дружелюбно сказала она, и Эмили вдруг почувствовала, насколько взволнована – она смогла только кивнуть, вместо того чтобы ответить, как подобает воспитанной леди.

– Меня зовут мисс Олдридж.

Кучер миссис Пэйшенс помог привратнику поднести к крыльцу вещи мисс Барнс, откланялся, попрощался, и Эмили осталась одна с незнакомыми ей людьми. Впрочем, лишь пока незнакомыми. Мисс Олдридж велела привратнику отнести багаж мисс Барнс в ее комнату и решительно направилась в дом, движением руки пригласив Эмили следовать за ней.

Девушка вошла в просторный холл, лишенный всяких украшений. Широкие коридоры уходили вправо и влево и служили, очевидно, проходами в спальни и классные комнаты. Добротная лестница вела на второй этаж, но была едва освещена, и Эмили не смогла рассмотреть, есть ли наверху такие же коридоры, как на первом этаже. Прямо перед Эмили оказалось три несимметрично расположенные двери, такие же массивные, как входные. Очевидно, в этом доме любили обстоятельность и не стеснялись показывать достаток. Что ж, для молодой учительницы все это выглядело несколько устрашающим, но при этом и обнадеживало – кто знает, может быть, ей удастся здесь обрести тихую гавань и накопить сумму, достаточную для того, чтобы ее взял в жены какой-нибудь подходящий джентльмен.

Мисс Олдридж указала Эмили на эти двери.

– Левая дверь ведет в кухню и службы, в середине находится вход в нашу столовую, а справа – в общую комнату, где ученицы могут играть и беседовать в свободные часы. Идемте, я провожу вас к директрисе.

Экономка направилась в левый коридор, и Эмили двинулась следом, ее сердечко билось от волнения неровно и быстро, словно она долго убегала от кого-то или, напротив, хотела догнать.

Миновав еще одну дверь, экономка постучала в следующую и, дождавшись приглашения войти, распахнула ее.

– Миссис Аллингем, приехала новая учительница рисования, мисс Барнс. – Мисс Олдридж повернулась к Эмили и произнесла: – Проходите, мисс Барнс, а мне надо проследить, чтобы ужин был подан вовремя.

Эмили благодарно улыбнулась пожилой женщине и вступила в кабинет директрисы.

Комната больше походила на кабинет мужчины, чем на женский будуар, но так, вероятно, и должно было быть. Миссис Аллингем сидела за столом, на котором аккуратно были разложены стопки бумаг и несколько конторских книг. За спиной директрисы тянулись ввысь книжные полки, перед зажженным камином, справа от двери, лежали на коврике две толстые кошки. Эмили не любила кошек, их вид не вызывал у нее умиления, но миссис Аллингем, похоже, души не чаяла в этих животных – следы кошачьей шерсти были заметны на ее коричневом платье. Позже Эмили узнала, что директриса могла позволить себе и другие слабости, но в тот момент девушка стремилась произвести хорошее впечатление и изменила своей обычной наблюдательности.

На первый взгляд миссис Аллингем можно было дать никак не менее пятидесяти пяти лет, но на самом деле ей исполнилось лишь сорок шесть. Темные некогда волосы почти полностью поседели, худоба, еще более свойственная директрисе, чем мисс Олдридж, только подчеркивала морщины на желтоватом лице, лишенном как подлинного, так и притворного добродушия.

– Садитесь на тот стул, мисс Барнс, я хочу разглядеть вас при свете лампы, – негромкий голос миссис Аллингем был такой же сухой и невыразительный, как ее лицо, но его невозможно не расслышать даже в гомоне детских голосов, как сразу же поняла Эмили.

Молодая леди послушалась приказа и устремила на директрису любопытствующий взгляд, стараясь, чтобы он не казался дерзким или вызывающим – это было бы непростительной ошибкой.