Жаклин Санд - Фамильное дело

Поразмыслив еще немного, Сезар поднялся и отправился в гостиную. Получить ответы на вопросы можно легко – всего лишь поговорив с визитершей.

Когда виконт вошел, женщина, стоявшая у окна, обернулась, и Сезар понял, отчего Рене сказал, что запомнил бы ее.

Незнакомка была мила, более того, она была красива. Утреннее солнце, падавшее из окна широкой полосой, словно облило ее золотом, превратив серый дорожный наряд в бальное платье, а из девушки создав подобие ангела. Золотистые волосы плавными волнами падали из-под шляпки, гладкая кожа словно бы светилась, как светится «мягкий» фарфор [1]. У незнакомки были большие темные глаза, ладная фигурка и пухлые губы, так и притягивавшие взгляд. Девушка смотрела чуть испуганно; так смотрит молодой зверь, который еще не познал несовершенства мира, но уже начинает об этом догадываться. Ударят его или погладят? Незнакомка стояла, нервно сжимая руки в тонких перчатках, и неотрывно глядела на виконта.

– Сударыня. – Подойдя ближе, Сезар легко поклонился ей. – Не имею чести быть знакомым с вами, но рад вашему визиту в мой дом. Я виконт де Моро.

– Сударь. – Девушка быстро присела в реверансе. Голос у нее оказался звонкий, но у Сезара возникло чувство, что она сознательно его приглушает. – Мое имя Сабрина де Греар, и я прихожусь вам четвероюродной сестрой.

– Да, сударыня, вполне допустимо, что это так, – ответил Сезар со всей возможной любезностью, – однако мы не были представлены друг другу, и, по правде говоря, я не ожидал вашего приезда. Вероятно, уведомление о нем задержалось в пути?

– Боюсь, никакого письма не было, ваша светлость, – ответила мадемуазель де Греар виновато, – я сочла, что приеду сама быстрее, чем оно дойдет.

– Прошу вас, садитесь, – пригласил виконт, – и расскажите, что привело вас сюда.

Начало ему не понравилось.

Сезар никогда не стремился познакомиться со своими дальними родственниками поближе. По правде говоря, они были ему совершенно безразличны, а по опыту друзей виконт знал, насколько назойливыми и неприятными могут оказаться иногда провинциальные дворяне. Они ведут совершенно иную жизнь, чем столичные обитатели, имеют иные интересы и зачастую не ведают, где пролегает граница между родственной любезностью и откровенной навязчивостью. Подписывать поздравительные письма – вот все, на что готов был пойти Сезар ради родственников, которых совсем не знал. Он не собирался с ними знакомиться. Зачем? Ему хватало приятных связей, а остальной мир мог катиться к черту.

К чести Греаров (а именно такую фамилию носили марсельские родичи, это виконт помнил), они никогда не надоедали ему своими знаками внимания; проще говоря, до сегодняшнего дня виконт ни одного из них никогда не видел и даже не знал, какова их семья, сколько человек состоит с ними в родстве и кто они. Наверное, знал Рене, как и положено хорошему дворецкому, который помогает хозяину разбирать корреспонденцию и поддерживать определенный статус. У виконта не было секретаря, исполнявшего подобную обязанность, Рене вполне хватало, да и покойный Флоран, камердинер, помогал. Так что Сезар впервые и видел Сабрину, и слышал о ней.

На столике уже было расставлено все, что нужно; вошедшая горничная разлила чай и поспешно удалилась. Мадемуазель де Греар подождала, пока за служанкой закроется дверь, и заговорила:

– Прошу простить меня, ваша светлость, что я приехала сюда без предупреждения. Это неслыханная дерзость с моей стороны. Я не должна была наносить такой визит родственнику, который намного выше меня по положению и к тому же мужчине. Но обстоятельства вынудили меня поступить подобным образом.

– Сударыня, – произнес Сезар терпеливо, – прошу вас, переходите к делу.

– Возможно, вы знали моего отца, господина Гийома де Греара?

– Не имел чести.

– Тогда я… – Она запнулась и покачала головой, глядя в свою чашку с чаем. – Тогда я не понимаю, зачем он это сделал.

– Что именно, сударыня? – начал раздражаться виконт.

– Я приехала просить – нет, умолять вас, – сказала мадемуазель де Греар, наконец взглянув на Сезара, и сколько смятения и грусти было в ее карих глазах! – Умолять жениться на мне, и чем скорее, тем лучше.

Виконт опешил.

Он ожидал, что белокурая красавица, которой явно не больше двадцати, попросит вывести ее в светское общество, или ссудить деньгами, или выскажет еще какую-нибудь вроде бы невинную, а на самом деле – донельзя практичную просьбу. Ко всему этому Сезар был готов, и ответы у него имелись. Но жениться?!