Виктория Дал - Это всегда был ты…

Трудно было на вид определить, сколько ей лет, потому что она сидела к нему вполоборота. Но не успел он подумать об этом, как она слегка повернулась, позволив ему отчетливо увидеть свой профиль, и у него перед глазами все покачнулось и поплыло.

Это не она, не может быть, но сердце его забилось в медленном, уверенном ритме узнавания. Звуки улицы, проникающие через открытую дверь, внезапно заглохли.

Нос у нее прямой и тонкий. Губы полные и ярко-розовые. Она, разумеется, стала старше. Худее. Но… святые небеса… это все-таки она!

— Кейти?

Имя сорвалось с его губ прежде, чем он успел остановить себя.

Женщина оцепенела. Это было почта незаметно, но он заметил, потому что очень пристально наблюдал за ней. Странно, но она не повернулась к нему, не подняла глаз. Только еще ниже склонилась над своим гроссбухом.

— Нет, вы ошиблись.

Он услышал очень тихо произнесенные слова, но не увидел ни малейшего шевеления губ. Потом ее грудь приподнялась, когда она сделала глубокий вдох.

— Я миссис Гамильтон.

Эйдан почувствовал странное спокойствие, глядя на эту женщину, узнавая голос Кейти. Время замедлилось, давая ему возможность отметить все мелкие подробности момента. То, как ее рука крепко стиснула карандаш. Прядку каштановых волос, высвободившуюся из шпилек и упавшую на щеку. И этот вид полных соблазнительных губ.

— Кейти…

Тут они слегка приоткрылись, когда она резко втянула воздух.

— Нет, — повторила она, наконец подняв голову.

Ее закрытые глаза медленно, неохотно открылись и встретились с его взглядом.

Мир вокруг него завертелся с бешеной скоростью, когда он понял наконец, что это действительно она.

— Кейти, — выдохнул он снова, казалось, забыв все другие слова.

Ее лицо отражало пугающую смесь эмоций: горя, тоски, страха. Но прежде чем он заговорил, этот проблеск смятения исчез за опустившейся твердой стеной вежливого безразличия.

— Боюсь, я вынуждена просить вас уйти, сэр.

Эйдан уставился на нее, жадно вбирая все такие дорогие сердцу детали ее внешности: округлый подбородок, гладкую бархатистую кожу, густые волосы, безжалостно стянутые в тугой узел. Казалось, прошел целый час, прежде чем до него дошло, что она сказала.

— Прошу прощения?

— Магазин закрывается. Вам придется уйти.

— Уйти? Это же я! Эйдан!

— Я знаю, кто вы.

Он нахмурился, заморгал, потом почувствовал, как потрясение начинает постепенно уступать моего целой буре гнева и возбуждения.

— Что, черт возьми, здесь происходит?

Выражение ее лица не изменилось.

— Я рано закрываю магазин.

— Что ты несешь?

Слова упрека испарились у него во рту, оставив горький привкус. Он мог лишь таращиться на нее с открытым ртом, до глубины души потрясенный спокойствием Кейти. Может, он свихнулся? Может, она всего лишь незнакомка, и ему привиделось, что она похожа на его потерянную любовь? Но она не выглядела сбитой с толку. Она явно знает его.

— Как ты очутилась здесь?

В ее глазах на долю секунды вспыхнул страх, после чего она резко развернулась и направилась к двери в задней стене.

— Постой! Ты же умерла!

Она остановилась, развернулась и просверлила его гневным взглядом:

— Что ты имеешь в виду?

— Они сказали мне, что ты умерла.

— Кто сказал?

— Твои родители. Твои родители, разумеется.

— Что ж, это неудивительно, хотя не могу представить, зачем им это было нужно. Как видишь, я жива. Пожалуйста, уходи.

— Черта с два!

Глаза ее еще больше сузились, но дыхание так заклокотало в горле, что даже он услышал.

— Пожалуйста, не… — начал он.

Голова его шла кругом. Это Кейти! Его возлюбленная! Девушка, которую он собирался сделать своей женой. Женщина, которая умерла десять лет назад.

— Кейти, неужели это ты? Тебе лучше объяснить, что произошло.

— Черт тебя побери, мерзкий ты ублюдок, — процедила она сквозь зубы.

Эйдан сделал шаг к ней, слепо протянул руку, собираясь дотронуться до нее, встряхнуть ее, но она увернулась от него и выскочила в темную комнату. Он услышал ее судорожное дыхание, услышал стук подошв по полу, потом яркая полоска света пронзила темноту, когда Кейти открыла дверь в узкий проход между домами.

К тому времени, когда он очнулся и вышел следом, переулок был пуст. Он стоял в тени дома и гадал, не спятил ли окончательно и бесповоротно.

О Господи, Господи, Господи. Ее ноги отбивали такт вместе с бившимися в голове словами. О Господи, Господи. Она стремительно шла по переулку, стараясь не бежать, подавить порыв выскочить на дорогу в чистейшей слепой панике. Переулок вливался в ярко освещенную улицу. Кейт оглянулась, увидела, что никто за ней не гонится, и вошла в поток движения пешеходов.