Виктория Дал - Это всегда был ты…

Она домчалась до парадной двери, но успела спуститься лишь на три ступеньки крыльца, когда встревоженный голос заставил ее вздрогнуть.

— Кейти…

Почувствовав, как ладонь легла ей на плечо. Она остановилась, смутившись, что снова убегает, униженная, что вновь пытается спрятаться.

— В чем дело? Объясни, пожалуйста.

— Я просто… мне надо идти.

Она еще и заикается! Этого только недоставало.

— Идем-ка.

Он взял ее за руку, повел вниз по ступенькам, потом за угол дома, где их никто не мог увидеть.

— Рассказывай!

Его теплые пальцы коснулись подбородка — поразительный контраст с холодным воздухом. Она закрыла глаза, пытаясь спастись от ощущения нежности этого прикосновения, когда он приподнимал ее лицо. Пыталась не вспоминать такое же прикосновение много лет назад, то же движение за мгновение до того, как он в первый раз мягко прижался губами к ее губам. Глаза ее горели от подступивших слез.

— Кейти…

— Не называй меня так! — Она услышала его резкий вдох и покачала головой. — Прости, — прошептала она. — Пожалуйста, не называй меня так. Я теперь Кейт.

— Хорошо, — осторожно промолвил он.

— И… мне очень жаль, но я не могу больше видеться с тобой.

Его пальцы, державшие ее подбородок, едва заметно напряглись, прежде чем отпустить.

— Хорошо. Как тебе будет угодно.

Она не осмеливалась посмотреть на него, боясь увидеть на его лице разочарование.

— Тогда я воспользуюсь этой возможностью, чтобы попрощаться. Утром я уезжаю в Лондон.

— Да, думаю, это правильно. Я не имела в виду… — Она заставила себя открыть глаза, силою воли прогнала слезы, прежде чем они успели пролиться. — Я просто хотела сказать, что это слишком непривычно — видеть тебя. Я в таком замешательстве, что просто сама не своя. А у меня… у меня есть муж. Прости.

Его рот утратил свою мягкость; холодный взгляд показался ей чужим, отстраненным.

— Конечно, — повторил он. — Хочешь вернуться?

— Нет.

— Позволь мне по крайней мере проводить тебя домой. Ты была в накидке, кажется.

Он помог ей одеться и в этот раз не предложил ей руку, чему Кейт порадовалась. Он теперь слишком реальный, чтобы дотрагиваться до него. Хотя бы ненароком…

Они шли как чужие, и молчание между ними было их третьим спутником. Тучи закрыли луну и погрузили их во тьму, которую рассеивали лишь ярко освещенные окна домов, мимо которых они следовали. Они то входили в тень, то выныривали из нее. Эйдан ничего не говорил, пока они не дошли до ее переулка.

— Кейти… то есть миссис Гамильтон…

Шаги ее замедлились, но она не остановилась, чтобы повернуться к нему, пока они не вошли в очередной островок темноты.

— Мне очень жаль, — сказал он. — Жаль, что все так закончилось между нами. Если б я мог повернуть время вспять, то многое бы изменил.

Благодарение Богу, она не видела его лица. Можно было притвориться, что это не он, а просто случайный попутчик. Кейт кивнула:

— Мне тоже жаль.

А что еще сказать? Они сдержанно и неловко попрощались у дверей: она избегала смотреть ему в глаза, он почтительно поклонился. Потом она скрылась в своем магазине, поднялась по лестнице и легла на кровать полностью одетой, и ей было наплевать, что мнется лучшее платье.

Он уезжает…

Кейт испытывала облегчение и в то же время пылала гневом, потому что его отъезд тревожил ее, наполняя отчаянием и сожалением.

Боже милостивый, откуда снова взялось это влечение к нему? Как? Зачем? Ну да, он красив, всегда был красив, но она так давно не смотрела ни на одного мужчину иначе, чем с чувством страха. И считала себя невосприимчивой к их внешней привлекательности.

Уставившись в потолок, она наблюдала, как бледный свет гаснет, когда луна, всходя, проплывает мимо ее окна. Тьма сгустилась, а она все лежала с открытыми глазами.

Тело предало ее. Оказалось, оно хранит воспоминания об Эйдане и той любви, которую она когда-то испытывала к нему. Любви и страсти. Эта мысль была теперь ей чужда, ведь она должна была схорониться где-то в глубинах подсознания и никогда не выплывать наружу.

Умом она понимала, что когда-то желала его, что ей было безумно приятно заниматься с ним любовью. Но она не могла вспомнить все это по-настоящему. Как будто это произошло с кем-то другим; кто просто рассказал ей эту историю. Она знала, что Эйдан прикасался к ее телу, но не могла вспомнить, каково это было, что она при этом чувствовала. Ее сознание было заполнено ощущением равнодушных рук мужа, его грубых пальцев, впивающихся ей в тело.