Моника Маккарти - Возлюбленная воина

— Ты прав. Мстительность Эдуарда сотворила мученика. Призрак Уолеса будет преследовать его так же настойчиво, как это делал живой человек. Эдуард обычно не совершал таких грубых ошибок.

— Он Плантагенет.

Ламбертон кивнул. Это действительно все объясняло. Английская королевская семья была хорошо известна своими пугающими припадками бешенства. Брюсу неоднократно доводилось ощущать это на себе. Пока ему удавалось уцелеть, но в следующий раз может повезти меньше.

Словно прочитав его мысли, Ламбертон спросил:

— Ты не передумал?

Ожидание в его взгляде обрушилось на Брюса с парализующей силой. Он понимал, что может все потерять — земли, титулы, жизнь. А потом он подумал об Уолесе, о его невообразимых страданиях. Боль, должно быть, была такова, что удар топора палача показался желанным избавлением. Если Брюс пойдет по тому же пути, то, вероятнее всего, разделит его судьбу.

В этот миг он заколебался. В конце концов, он был всего лишь человеком. Но Роберт Брюс знал, что именно он, а не Эдуард должен был по праву стать королем Шотландии. Королевство нуждалось в нем.

Он подхватит выпавший из рук Уолеса факел свободы, и не важно, какую цену ему придется за это заплатить.

— Нет, я не передумал, — уверенно ответил он, и в его голосе не было и намека на колебания.

Пять месяцев назад он и Ламбертон тайно объединились, чтобы бороться с противниками, среди которых был не только самый могущественный человек в христианском мире — Эдуард Плантагенет, но и другие шотландские претенденты на престол. Избавиться от Эдуарда — значит, решить только часть проблемы. Объединить шотландцев под своими знаменами будет не менее трудно. Шотландия была ослаблена междоусобицами, множество мелких группировок враждовали между собой. Именно это в первую очередь помогло Эдуарду закрепиться на престоле.

То, что Ламбертом был рядом, давало Брюсу надежду на успех. Несмотря на молодость — прелат был на год младше графа Каррикского, которому исполнился 31 год; — Ламбертон был главой богатейшей епархии и одним из самых уважаемых людей в Шотландии. Это признавал даже Эдуард, недавно назначивший его попечителем Шотландии.

— Хорошо, — сказал Ламбертон, не скрывая облегчения. — Мы должны подготовиться.

— Неужели здоровье короля ухудшилось?

В голосе графа звучала надежда.

— Нет. Он снова намерен восстать из мертвых. Это чудо с ним сотворила поимка Уолеса, не иначе.

— Тогда к чему мы готовимся?

— Смерть Уолеса снова воспламенит людей, — сказал Ламбертон. — Мы должны убедиться, что огонь будет распространяться в правильном направлении.

— Ты слышал слухи? Неужели Комин что-то готовит? — спросил Брюс.

Джон Рыжий Комин, лорд Баденох, был его злейшим врагом и основным конкурентом в борьбе за трон.

Ламбертон пожал плечами.

— Я не слышал никаких слухов, но чего-то подобного стоит ожидать.

Брюс смял в руке оловянный кубок. Его резные края врезались в ладонь. Он не задавался вопросом, нанесет ли враг удар. Он хотел знать, когда это произойдет.

Они еще немного поговорили, обсуждая, кто определенно встанет под знамена Брюса, а кто нет. Разнузданный террор, проводимый Эдуардом на протяжении последних лет, принес свои плоды. Будет непросто убедить шотландцев обратить свои копья и пики против превосходящих их силой англичан, имеющих до зубов вооруженных конных рыцарей в доспехах.

Земледельцы и рыбаки против цвета рыцарства? Разве не безумие думать, что у них есть хотя бы один шанс? Уолес попытался. И куда это его привело? Его голова красуется на пике, а тело разорвано на части и отправлено в разные концы Англии. У Брюса от отчаяния замерло сердце.

— Мы не сможем победить, — сказал он, обозленный сей неоспоримой истиной. — Не сумеем одержать верх в генеральном сражении; когда армия пойдет на армию. Англичан больше, они лучше организованы и оснащены.

Ламбертон кивнул. Пока Брюс не сказал ничего такого, чего епископ не знал.

— Мы должны изменить свой подход к войне, — наконец выговорил Брюс. — Больше никаких открытых столкновений, кавалерийских сражений. Мы должны найти способ обратить их силу против них же. — Епископ не спускал с друга внимательных глаз. — Мы должны вести нашу войну на наших условиях.

— Ты говоришь о пиратской тактике? — спросил Ламбертон и удивленно поднял бровь. — Это не по-рыцарски.

Реакция прелата была понятна. Брюс сам едва мог поверить, что предложил такое. Он величайший христианский рыцарь, и благородство неизменно было его основным жизненным принципом.