Адель Эшворт - Мой нежный граф

Брент ни слова не сказал в ответ, и Кэролайн отвела взгляд и начала снимать накидку.

— Учитывая обвинения, с которыми ты вышвырнул меня вон, Брент, позволь мне все прояснить.

Небрежно бросив накидку на подоконник, Кэролайн опять смело встретила взгляд мужа.

— С момента нашей встречи я восхищалась тобой, желала тебя и прежде всего чтила тебя и буду чтить всю оставшуюся жизнь. Я любила тебя двести четыре дня, мой прекрасный, отважный муж, и клянусь сейчас, что буду любить вечно. — Бархатным, страстным шепотом она добавила: — Ты это хотел услышать?

У Брента сдавило горло, и он лишился возможности ответить. Впрочем, это не имело особого значения, ибо он даже не представлял, какими словами можно описать то, что он чувствовал в эту минуту. Он скользнул взглядом по платью жены, и его дыхание сбилось, а на лице отразилось глубокое удивление.

— Ты носишь моего ребенка, Кэролайн… — с благоговением проговорил Брент. Дерзко задрав подбородок, Кэролайн легко коснулась едва заметно выступающего живота.

— Я ношу вашего сына, милорд, я знаю, что это мальчик, потому что он очень большой и уже сейчас доставляет мне проблемы с пищеварением.

Брент ощутил неодолимое желание смеяться и плакать одновременно, но ему не представилось возможности сделать ни то, ни другое, ибо в эту минуту, как по мановению волшебной палочки, солнце прорвалось сквозь тучи и ослепительно засияло, осветив его жену, как небесное видение.

Как она была изящна! Она грациозно стояла в окружении роз, напоминая Бренту редкую китайскую куклу с роскошными, темными волосами, струящимися по плечу, гладкой кожей цвета слоновой кости, отражавшей солнечные лучи в разительном контрасте с насыщенно пурпурным шелком платья. А ее глаза, неповторимые и прекрасные, будто отполированный обсидиан, ярко горели, излучая нежность. Она была изумительна, элегантна и величественна, а самое главное, от нее исходило внутреннее сияние, от которого у Брента захватывало дух.

И тогда он понял.

Он понял, почему пережил несчастливое детство, почему пережил войну, почему спасся из рва, просуществовав три кошмарных дня посреди разложения и смерти, почему в дни тяжелых испытаний и одиночества ему подарили чудесную дочь, И наконец он с абсолютной ясностью понял, почему такая потрясающая женщина стала его женой.

— Я верю в Бога, Кэролайн, — тихо сказал он.

Она ответила ему неуверенным взглядом, потом крепко обхватила себя руками и задрожала.

Улыбаясь и испытывая внезапное спокойствие, Брент прошептал:

— Никто, кроме Бога, не мог сотворить нечто настолько прекрасное, как ты.

Кэролайн медленно закрыла глаза, поднесла ладонь ко рту, и тут по ее ресницам и щекам покатились слезы.

— Кэролайн?..

В ту же секунду, когда Брент протянул к ней руку, она открыла сияющие глаза, взяла розу из его пальцев и шагнула к нему в объятия.

Брент привлек ее к себе, крепко обнимая и чувствуя, как она каждой линией тела приникает к нему, ощущая тепло ее кожи, биение ее сердца.

— Я сожалею, что причинил тебе боль, — дрожащим голосом произнес Брент, зарываясь лицом ей в волосы.

— Еще бы, — укорила она, всхлипнув.

Какое-то время Брент держал жену в объятиях, наслаждаясь покоем и ее близостью. Наконец он набрался смелости и объявил:

— Ты самое лучшее, что случалось со мной в жизни, Кэролайн. Пожалуйста, возвращайся ко мне.

Кэролайн медленно подняла голову, положила руку ему на щеку и посмотрела в глаза.

— Я уже вернулась.

В стремительном жесте примирения и прощения Кэролайн подняла губы к его губам и поцеловала его с глубокой страстью и любовью, обвив руками шею, прижимаясь к нему всем телом.

— Я чувствую малыша, — пробормотал Брент.

— Ты не чувствуешь малыша, ты чувствуешь мой живот.

— Ты уже такая большая.

Кэролайн провела языком по его губам, вырвав стон из его груди и мгновенно пробудив желание.

— Господи, как приятно к тебе прикасаться! Ты пахнешь дождем и цветами.

Брент нежно обхватил ее груди, заставив охнуть, когда его большой палец легко погладил скрытый под шелком сосок.

— Я так по тебе соскучился, Кэролайн.

Она быстрыми, легкими, как перышко, касаниями целовала его подбородок и щеки.

— Где все? Где Розалин?

Пальцем одной руки Брент повел по ложбинке между ее грудей, а другой начал нежно ласкать ягодицы, прижимая к себе.

— Я всех разогнал до воскресенья. Слуги отпущены, а Недда с Розалин поехали на выходные к викарию и его жене.