Ольга Свириденкова - Невский романс

— И… она начала жаловаться тебе на мужа?

На лицо Владимира набежала легкая тень.

— Нетрудно догадаться, если учесть, что именно я и отправил этого бедолагу в райские кущи… Да, Элеонора в красках живописала мне все ужасы жизни с князем Мосальским. Чего он только с нею не вытворял! И унижал, и избивал, и грозился запереть в монастыре, чтобы жениться на другой… Одним словом, с этого вечера князь Мосальский превратился в моего заклятого врага, и я начал искать с ним ссоры. А Элеонора стала моей любовницей. — Владимир бросил на Полину смущенный взгляд и, помрачнев, прибавил: — Вскоре она подстроила так, что ее муж застал нас вместе.

— И он вызвал тебя на дуэль?

Владимир отрывисто рассмеялся.

— Черта с два! Он понесся к моему отцу — предупредить его, что я попал в руки к бессовестной аферистке. Оказывается, незадолго перед этим Мосальский начал бракоразводный процесс. Он хотел избавиться от беспутной жены, которая давно наставляла ему рога. У него уже были собраны доказательства ее неверности, оставалось уладить кое-какие формальности — и Элеонора становилась разведенной женщиной без гроша в кармане. Поэтому, — Владимир невесело усмехнулся, — ей и нужно было поскорее спровадить муженька на тот свет: ведь в случае его смерти, будучи законной супругой, Элеонора наследовала большую часть его состояния.

— Но ты, — Полина взволнованно посмотрела на Владимира, — ты знал все это и все равно…

— …Нашел возможность оскорбить его, и ему ничего не оставалось, как вызвать меня на дуэль. Потому что я верил Элеоноре! Да, я уже прекрасно понимал, что она вовсе не так чиста и порядочна, как казалось мне вначале. Но я искренне надеялся, что наша взаимная любовь сделает ее другой. Я же не знал, что никакой любви ко мне у нее и в помине нет.

— Ну, и что же было дальше? — нетерпеливо спросила Полина. — Ленора стала свободной, почему же вы не поженились?

Владимир нахмурился.

— Поначалу Элеонора хотела этого. Но за участие в дуэли меня разжаловали в унтер-офицеры и сослали под Кишинев — на целых два года. Элеонора наотрез отказалась покидать Петербург и ехать за мной в пограничную глушь… Это стало для меня страшным ударом… В общем, я уехал, а Элеонора осталась в столице, пообещав ждать моего возвращения. А через полгода вышла за графа Лисовского — богатого польского аристократа. Вот и все — если не считать, что перед этим Вульф хапнул у моего отца пятьдесят тысяч рублей, которые должен был переслать мне в Молдавию.

— А дальше?

— А дальше произошло то, что обычно происходит в таких случаях: у меня открылись глаза — и на «коварную возлюбленную», и на «неверного друга». Но было поздно: я уже не мог смыть с себя грех убийства невинного человека. Вот поэтому-то, — Владимир выразительно посмотрел на Полину, — с тех самых пор я так старательно избегаю дуэлей. Нет, я согласен, что честь дороже жизни. Но именно честь, а не оскорбленное самолюбие!

Пару минут Полина задумчиво молчала, затем подошла к Владимиру, взяла его руку и медленно поднесла к своим губам.

— Прости меня за то, что я тогда отказалась стать твоей женой, — тихо сказала она.

— Это ты меня прости, — так же тихо ответил он. — За то, что позволил тебе отказаться.

— Но что ты мог сделать? Не мог же ты насильно потащить меня под венец!

— Нет, конечно же. Но я должен был…

Он не договорил, потому что в это самое время его взгляд скользнул за окно. Полина посмотрела туда же, и ей сделалось дурно: из открытого экипажа, остановившегося посередине двора, выбирался Юлий Карлович Вульф. Даже с такого расстояния угадывалось, что он вне себя от бешенства. Его лицо было красным, плечи возмущенно вздымались, он напоминал разъяренного быка, готового броситься на тореадора.

— Боже мой, — прошептала Полина. — Он узнал, что я здесь и приехал требовать моего возвращения.

Владимир крепко сжал ее руку:

— Не бойся. Я не отдам тебя этому чудовищу.

— Но чем же ты можешь помочь мне, когда на его стороне закон?

Владимир усмехнулся:

— Это мы еще посмотрим! А сейчас… Давай спустимся вниз по черной лестнице и пройдем в соседнюю с гостиной комнату. Послушаем, чего он хочет, а уж потом решим, что делать.

Они оказались на месте как раз в тот момент, когда в гостиную входил Крутобоев. Поздоровавшись с гостем, Самсон Львович предложил ему присесть и любезно осведомился, по какому делу тот пожаловал в Троицкое.

— Вы, милостивый государь, верно, изволите надо мной насмехаться, — возмущенно ответил Юлий Карлович.