Джо Беверли - Джентльмен-авантюрист

Пруденс, покачав головой, рассмеялась и оставила эту тему.

Эрон всегда поворачивал любое дело так, как ему удобно.

— Я должен еще раз извиниться за то, что ваша карета пострадала, сэр, — сказал Толлбриджу Кейт. — Но, как вы слышали, это произошло не по моей вине.

— Чепуха, милорд, — поклонился Толлбридж. — Мы рады видеть вас целыми и невредимыми. Позвольте оказать вам гостеприимство в моем доме.

Он был крайне любезен, но Пруденс заметила, как он взглянул на Диану, которая все еще сидела на лошади и походила на конную статую. Пруденс не сомневалась: графиня сделала это умышленно, так как была уверена, что Толлбридж жаждет заполучить такую гостью в свой дом.

— Увы, сэр, — ответил Кейт, — мы должны возвращаться в Кейнингз. Но надеемся в другой раз воспользоваться вашим гостеприимством. И конечно, вам, вашей дочери и брату Пруденс в Кейнингзе будут рады в любое время.

Толлбридж поклонился, явно довольный и меньшими знаками внимания.

Они отправились в Кейнингз в отличном настроении и через пару миль остановились накормить и напоить лошадей. Потом Диана и Перри отделились от группы и устроили импровизированные скачки.

— Тебе тоже хочется это сделать? — догадалась Пруденс.

— Да. Ты будешь возражать?

— Конечно, нет.

Кейт поменялся лошадьми с одним из конюхов и, прихватив у него еще и шляпу с пером, помчался догонять Диану и Перри. Его смех несся по ветру.

Ничего не поделаешь. Ей тоже придется научиться ездить верхом.

Кейнингз выглядел чудесно, и Пруденс сообразила, что он уже стал для нее домом. Еще не совершенным домом, но местом, где она чувствовала себя дома.

Пруденс увидела в саду Хетти с детьми и махнула рукой. Рядом с домом гуляла Артемис с девочками и нянями, одна из которых держала на руках младенца. Диана тут же повернула лошадь к ним. Подъехав, графиня спешилась, взяла девочку, предусмотрительно отвернулась и стала кормить ребенка, как простая крестьянка.

Пруденс надеялась, что и она вскоре обретет такую уверенности делать то, что пожелает.

Она, Кейт и Перри спешились у входа, конюхи увели их лошадей.

— Думаю, мне следует пойти к матери и дать отчет о сегодняшних событиях, — сказал Кейт, когда они вошли в дом. — Она, разумеется, не одобрит.

— Я пойду с тобой, — ответила Пруденс, — и прослежу, чтобы она отнеслась одобрительно.

— А я исчезну! — со смехом заявил Перри и удалился.

Вдова была не в восторге, но заметила:

— С такими негодяями нужно расправляться. Это не причинит вреда, поскольку вас обоих видели в обществе леди Аррадейл. Надеюсь, завтра будет более спокойный день, и она отобедает с нами. Я знала ее родителей. Бог не дал им сына. Для них это была великая печаль.

— Как и Генрих Восьмой, они нашли бы утешение в дочери, — сказал Кейт, — если бы могли видеть ее сейчас.

— Генриху Восьмому следовало более продуманно выбирать жен. Иностранка-католичка — это плохой выбор.

Пруденс сумела промолчать, но когда они с Кейтом вышли, спросила:

— Она не понимает, что Генрих в то время сам был католиком?

— Думаю, мать возражает против «иностранки». Она считает, что нашему нынешнему королю мудрее было бы жениться на англичанке, но способность королевы производить на свет здоровое потомство, особенно мальчиков, смягчила ее. Моя мать — сложный человек.

— Но прямолинейный. К этому я смогу привыкнуть.

— А когда ты родишь здоровых мальчиков, ты станешь для нее солнцем, луной и светом в окне.

— Это более пугающая перспектива! Но мы ведь избавились от пандемониума? И все наши демоны побеждены?

— Да, и за это нам полагается награда.

— Награда?

— Сегодня ночью.

Подтекст можно было понять безошибочно.

— Сегодня? Но… — Они подошли к двери в ее спальню, и Пруденс огляделась, нет ли кого поблизости. — Мы не можем.

— Можем. Есть удовольствия, которые не влекут риска зачатия.

— Есть?! — воскликнула она. — Что ж ты раньше об этом не сказал?

Кейт пришел к ней в одном халате, под которым ничего не было. Пруденс тоже нарядилась в халат, надетый на простую ночную рубашку, и распустила волосы.

— Как светлый мед, — пробормотал Кейт, взял в ладонь прядь и отпустил ее, — в свете свечей.

Пруденс сидела у окна, глядя, как последние блики солнечного света покидают небо и зажигаются первые звезды.

Кейт подвинул кресло, сел рядом, взял ее руку и переплел пальцы.

— Ночь — это время демонов, но и время самой сладкой любви.