Мередит Дьюран: Леди-обольстительница

— Ты любишь меня! Да, ты меня любишь.

Алекс смотрел на нее снизу вверх, прикрывая глаза ладонью от слепящего солнца.

— Ради Бога, Гвен, разве это новость для тебя? Я всегда тебя любил.

Он понимал, что Гвен страшится задать ему главный вопрос, который все это время мучил ее. Впрочем, она видела: сейчас Алекс откровенен с ней, а значит, могла спросить его о том, что не давало ей покоя.

— Ты не покинешь меня? — прошептала Гвен.

Алекс глубоко вздохнул.

— Ну, наконец-то, — промолвил он, поднимаясь из кресла. — Вот он, ключ к загадке. Я могу дать тебе массу обещаний, но не всегда способен сдержать свое слово.

Собравшись с мужеством, Гвен взглянула ему в глаза.

— Я никогда не покину тебя по своей воле, — продолжал Алекс. — Но жизнь — это всегда риск. И любовь — это риск. Однако клянусь тебе: игра стоит свеч.

На глаза Гвен навернулись слезы. Они блестели на ее ресницах в ярком солнечном свете. Гвен не смахивала их и не моргала. Она стояла против солнца и, ослепленная яркими лучами, видела лишь темный силуэт Алекса.

Но Гвен хорошо изучила его лицо. Она могла представить его во всех деталях, даже не видя. Алекс сжимал ее запястья, и Гвен чувствовала живое тепло, исходящее от него.

— Я люблю тебя, — прошептала она.

Гвен со страхом и трепетом сделала это признание, доверяясь судьбе. Однако, судя по всему, ее слова не произвели большого впечатления на Алекса.

— Я знаю, — сказал он, поглаживая большими пальцами рук ее запястья. — Мы любим друг друга. И обрати внимание, дорогая, несмотря на это, Земля продолжает вращаться.

Гвен высвободила свои руки и повернулась спиной к солнцу. Алекс тоже переместился и встал напротив нее. Теперь она снова могла отчетливо видеть черты его лица. Он улыбался, и у Гвен сжалось сердце.

Она боялась потерять Алекса. Впервые после гибели Ричарда в ее душе проснулся страх потери.

«Ну и что из того? — подумала Гвен. — Неужели этот страх заставит меня прогнать Алекса и тем самым потерять его прямо сейчас? Что за странная логика!»

Гвен пристально смотрела в синие глаза Алекса, на его волосы, которые трепал ветер. Он стоял на фоне лужайки с тремя пагодами — одной полуразрушенной и двумя, предназначенными на снос. А позади него до самого горизонта простирались зеленые поля, залитые солнечным светом. За ними шумело море.

— Я люблю тебя, — повторила Гвен.

— Скажи это еще раз, — попросил он, — только громче, пожалуйста.

Гвен засмеялась. Она могла сказать это громче, могла выкрикнуть эти слова, возвестить всему миру о своей любви. Алекс не покинет ее, молния не расколет ясное небо у них над головой. Игра была честной и велась всерьез. Судьба привела Алекса к ней. Алекс Рамзи, самый непредсказуемый и необычный мужчина во всей Англии, любит ее!

Подпрыгнув, Гвен расхохоталась как сумасшедшая.

— Я люблю тебя! Алекс, пойдем за топором!

В голову Гвен пришла безумная идея. Повернувшись, она побежала в дом. Алекс догнал ее у двери и остановил, схватив за локоть. Глаза Гвен сияли.

— Зачем тебе топор?

— Для того чтобы… э… после объясню.

Она бросилась ему на шею и припала к его губам. Алекс прижал ее спиной к стене, и тут его взгляд упал на лужайку.

— Ты хочешь снести пагоды? — спросил он, прерывая поцелуй.

— Да. Для этого нужен топор.

— Разумеется, — согласился Алекс. — Но давай займемся этим позже.

И он снова припал к ее губам в долгом страстном поцелуе. Положив ладони на затылок Алекса, Гвен стала пригибать его голову все ниже и ниже. Она больше ни о, чем не беспокоилась, — ни о падении на мраморный пол, ни о том, что их увидят слуги, ни о завтрашнем дне, ни о том, что случится через десять лет. Алекс сжимал ее в объятиях и страстно целовал. «Я хочу прожить так всю свою жизнь, — думала Гвен. — Я хочу его…»

«Ты нужен мне», — хотелось сказать ей. Она чувствовала прикосновение губ Алекса к своей шее. Он крепко обнимал ее, и яркое щедрое солнце изливало свой свет на землю, давая им благословение.

«Ты мой, Алекс. Отныне ты мой».

«Жирный вторник» — последний день карнавала перед постом.

Трант-и-карант — переиначенное на русский лад название карточной игры Trente et guarante — тридцать и сорок.