Мэрилайл Роджерс - Неразгаданные сердца

Пока в уме у нее вихрем крутились вопросы заодно с удобными и подходящими ответами, карие глаза Амисии не отрывались от мужчины, который опустился на одно колено у ручья и, зачерпнув ладонями холодную воду, поднес ее к губам. Сейчас, когда он наклонил голову, его необычайно красивое лицо было скрыто от глаз, но зато взгляду открывалось еще более великолепное зрелище: черные как смоль волосы, спадающие на воротник столь же темного плаща. Амисия никогда прежде не видела ничего подобного: эти черные волосы были такими гладкими и блестящими, что отражали солнечные лучи. Неужели, думала Амисия, они и в самом деле такие густые, какими кажутся? Круг знакомых ей мужчин ограничивался стражниками замка да редкими посетителями; она даже не представляла себе, что мужчина может быть настолько красив — не мягкой красотой, свойственной женщинам, а ошеломляюще мужественной. Когда же он взглянул вверх, она едва не ахнула: светло-зеленый оттенок его глаз в точности повторял цвет того камня, из которого была вырезана некогда подаренная ей фигурка единорога. Амисии это показалось знамением свыше. Перед ней стояло человеческое воплощение магического средоточия ее упований.

Благодатная жидкость целебным бальзамом смочила пересохшее горло. По календарю считалось, что сейчас осень, но солнце сияло как летом. Хотя они и ехали по темному лесу, духота давила на плечи Галена Фиц-Уильяма сильнее, чем самая тяжелая кольчуга, а нынче он путешествовал без кольчуги — возможно, впервые за свои двадцать восемь лет. По крайней мере, они уже были на земле Райборна. Знать бы только, зачем они здесь.

Все еще стоя на одном колене на берегу заводи, он обвел взглядом это спокойное болотистое местечко… в первый раз после убийства барона Конэла; он никогда не сомневался, что это было подлое убийство. Галену, как крестнику хозяина, присланному к нему на обучение, выпала честь вместе со старшим сыном сэра Джаспера сопровождать мужчин на охоту. Ту самую охоту, которая оборвала жизнь его крестного отца. Его, одиннадцатилетнего пажа, немедленно отозвали домой, в Таррент. Вопреки традиции дальнейшим обучением Галена руководил сам граф Гаррик, его отец. Это решение ни у кого не вызвало сомнений, потому что не существовало более искусного воина или лучшего наставника, чем граф, и, когда обучение было завершено, никто уже не мог превзойти Галена в воинских доблестях.

Его отец с давних пор враждовал с королем Иоанном. Хотя король не отваживался причинять какие-либо обиды столь могущественному лорду, граф предпочитал держать и свою супругу, и сына подальше от распутного и мстительного монарха. Так и получилось, что Гален не сопровождал короля ни в одном из военных походов — из которых Иоанн так часто возвращался побежденным — и свое умение обращаться с оружием мог доказывать лишь на рыцарских турнирах. Гален не сомневался, что отец верит в него, но многие в его окружении — то ли считая оказываемое ему предпочтение несправедливым, то ли завидуя титулу и богатству, которые он должен был унаследовать, — не выказывали столь явного доверия.

Невидящим взглядом уставившись в свое зыбкое отражение на подернутой рябью поверхности заводи, Гален криво усмехнулся. Только когда бароны объединили свои силы и выступили совместно, чтобы заставить упирающегося монарха вновь подтвердить права, принадлежавшие им с незапамятных времен, но постоянно нарушаемые королем, Галену представился случай доказать, что он — не просто избалованный наследник графства Таррент. Он доказал, что в бою не уступает своему отцу и сеньору, прославленному Ледяному Воину. Плечом к плечу они сражались против общих врагов, а прошлым летом вместе стояли близ Раннимеда, в то время как Иоанн ставил свою королевскую печать на Великой хартии. Увы, их вероломный король вскорости отказался от всех своих обещаний и тем привел баронов в такое негодование, что некоторые из них решились на отчаянный шаг: они призвали французов, чтобы те силой отняли английский престол у Иоанна. Столь опрометчивое решение не нашло поддержки ни у Галена, ни у его отца. Возвратившись в свою могучую крепость, они пристально наблюдали за развитием событий, а сами тем временем спокойно занимались благоустройством принадлежащих им земель. Только один раз Гален принял участие в битве, когда заморский неприятель затеял сражение слишком близко от графства, угрожая миру самого Таррента. Возглавив сильный отряд, Гален заставил французов отступить от границ Таррента — и как только он, одержав победу, вернулся домой, из замка Дунгельд было доставлено странное письмо.