Кейт Мур: Полюбить дьявола

Ей надо найти чем прикрыться. Елена вернулась к платяным шкафам и открыла второй из них. Смесь запахов, таких же разнообразных, как Лондон, бросилась ей в лицо — эль и дым, уксус и рыба. Эта одежда была совсем другая, разноцветная и поношенная, в ней было даже что-то театральное, там были вещи пурпурного цвета и клетчатые, зеленые и из красного бархата, они пригодились бы, чтобы нарядиться маскарадным цыганом, такую одежду не надел бы ни один джентльмен. Весь этот шкаф представлял собой склад костюмов.

Пока она смотрела на его содержимое, в голове зародился новый план. Она переоденется мужчиной. Он же велел ей послать туда мужчину, но этим мужчиной может стать она сама. Она уже исчезала, превратившись в Елену Троянскую. Теперь она исчезнет снова.

Она принялась снимать вещи с крючков, отыскивая что-нибудь самое обычное — рубашку, куртку, шерстяной жилет, какие-нибудь штаны, шапку, все в серых и коричневых тонах, чтобы не привлекать к себе внимания. Она вспомнила паренька, который доставлял ее отцу книги от Хатчарда. Этот паренек и послужит ей образцом.

Из-за сапог она чуть было не отказалась от своего замысла. Понадобилось три пары чулок, чтобы сапоги безумца подошли ей. Когда, в конце концов, она посмотрела на себя в зеркало, то поняла, что ее вполне можно принять за молодого человека, если бы не одна деталь. Елена вернулась к камину, взяла с подноса нож и принялась завершать свое преображение.

Его разбудил утренний свет безжалостной ясности. Он поднял веки, но даже этого движения оказалось достаточно, чтобы понять — все прочие части его тела протестуют против приключений прошлой ночи. Хардинг топтался где-то в наружном помещении, передвигал чайники, а девушка не издавала ни звука. Неудивительно. От одних последствий снотворного можно было устать.

— Кофе, сэр? — Хардинг прошел во внутреннюю комнату Уилла.

— Наша гостья все еще спит?

— Она исчезла, сэр.

— Исчезла? — Уилл резко сел на кровати. Куда она могла уйти босиком, в облике распутной девки? Он встал, не обращая внимания на отчаянные протесты всех частей своего организма.

— Она оставила записку.

— Записку?

Он бросился через дверь и оглядел всю комнату. На скамье валялось испорченное полотенце, покрытое красными пятнами. Платье за ненадобностью было брошено на пол. Дверцы шкафа распахнуты. На кровати лежали куртка и рубашка.

— Неглупая особа. — Хардинг стоял рядом с ним.

— Не так уж она и умна, если снова отправилась на эту чертову Халф-Мун-стрит.

Уилл окинул взглядом комнату и увидел, что Елена поела. Хотя бы это разумно. Потом он остановился. Второе полотенце валялось на плите камина, в его складках лежали золотисто-каштановые локоны, та самая прелестная масса волос, в которую он вчера ночью на мгновение спрятал лицо. Он взял в руку один из длинных локонов и увидел нож. Отрезать себе волосы таким инструментом — воистину варварство. Это означает, что она твердо решила добиться своего, чем бы оно там ни было.

— Где записка?

Хардинг подал ему записку и чашку кофе.

«Я расплачусь с вами» , — прочитал он.

Для женщины Елена была немногословна. Почерк красивый, такой почерк может принадлежать только образованной женщине. Значит, она училась в школе или у нее была гувернантка. Уилл уже выяснил, что Елена знает греческую литературу. Он не мог не оценить ее бесшумного исчезновения, но Елена не знала, что каждое действие, которое она совершила, пока он спал — благородно спал отдельно от нее на отвратительной койке, — даст ему возможность выследить ее.

Он допил кофе, повернулся и начал перебирать содержимое шкафа.

— Чего здесь не хватает, Хардинг?

— Пары простых сапог, трех пар чулок, одной рубашки, шейного платка, одного серого фланелевого жилета, куртки из грубой ткани и темно-коричневых штанов.

— Здесь тоже чего-то нет. — Уилл указал на пустой крючок.

— Коричневого кепи, сэр.

Уилл чувствовал, что Хардинг вот-вот добавит что-то еще.

− И?

— Пары серебряных подсвечников. — Хардинг держал в руке две выброшенные свечки.

— Чертовски основательна, а? — Уилл думал, что она, униженная и измученная, свернется калачиком на его кровати. Елена ведь испытала потрясение, увидев в зеркале, на что она похожа. Полотенце в пятнах было еще одним доказательством ее смятения. Она безжалостно уничтожила попытки Лири превратить ее в шлюху. Но Уилл тоже хорош — мысль о том, как она стирала с грудей красную кошениль, пока он спал в соседней комнате, возбудила его самые низменные чувства.