Елена Рождественская - Таинственный образ

Пока хозяйки на балу веселились, Саша прилегла поспать на своем топчанчике под крышей. Да только сон увидала, на чердак Наденька влетела: видно, нисколько не устала, наоборот, еще больше сил набралась — глаза горят, голос от восторга подрагивает:

— Ах, каков бал, Сашенька!

Видать, и вправду удался, раз «сестрицу-горничную» Надя ласковым именем называет. Но Саше так хочется спать… А неугомонная Наденька уже нетерпеливо топает ножкой:

— Просыпайся, я такое порасскажу!

Наденькиных рассказов Саше и за сто рублей не надо. Правду говорят: спать захочешь — все отдашь! Да и что Саше эти рассказы? Ни на каких балах она отродясь не была и попасть туда не мечтала. Даже когда сам дяденька Иван Никанорович давал балы в доме, тетенька Авдотья Самсоновна гнала Сашу вверх по лестнице — в каморку под крышей, да еще и шипела:

— Всех девок пускать — на платьях разоришься! Да и нечего Наденьки субпозицию составлять. Одной невесты в доме предостаточно!

Но разве Саша может стать соперницей Наденьки? Та — истинная раскрасавица: глаза голубые, длиннющими черными ресницами опушенные, личико — сердечком, кожа — бархатом. Ну а стан — тонкий цветочек, грации неописуемой. Кто ж при такой прелестнице на Сашу взглянет?!

Она и сама-то знает, что глаза у нее серые и невыразительные, кожа бледная, под глазами крути от вечного недосыпания: Ни двигаться плавной павою, ни танцевать она вообще не умеет — откуда ж взяться грации? Да и волосы у нее обычные — русые. Зато у Наденьки — настоящий «блонд», как говорят парикмахеры, даже осветлять не требуется, а на солнце локоны чистым золотом отливают.

Так что пускай красавица-сестрица и ходит по балам — Саше бы только отоспаться, хоть часочек! Но не тут-то было.

Настырная Наденька безжалостно сбрасывает с Саши одеяло:

— Тебе бы только дрыхнуть, а мне словом перемолвиться не с кем. Вставай, дурища сонная!

На «дурищу» глаза у Саши открываются. А как иначе? Когда Наденька так верещит, добра не жди — надо подниматься. Саша, пошатываясь, встает с топчанчика:

— Да что случилось, сестрица?

Наденька фыркает точь-в-точь как ее папенька. Спросонья Саша забыла, что не любит она, когда ее величают сестрицей. Когда-то Иван Никанорович велел, чтобы взятая в дом родственница называла благодетелей по-родственному: дяденька, тетенька и сестрица.

— Пусть вся Москва знает, что мы — не гордые и нищей сироте в родстве не отказываем! — на весь дом гремел дяденька.

Но когда Саша осталась наедине с юной хозяйкой, та прошипела:

— Раз папенька требует, зови сестрицей — но только в его присутствии! Когда мы одни, никаких сестриц — только по имени. А на улице вообще по имени-отчеству!

Так что Саше всегда приходится быть начеку. При дяденьке говорить «сестрица», без него «Наденька», ну а уж на улице «Надежда Ивановна». И не приведи Господь, перепутать — головомойку заработаешь!

Второпях натягивая платье, Саша вполуха слушала о том, как Наденьку провозгласили «Несравненной», как три штаб-ротмистра чуть не устроили дуэль в бальном зале, отбивая красавицу друг у друга на очередной танец. Но в итоге ее пригласил не кто-нибудь, а сам молодой граф Шишмарев, адъютант московского генерал-губернатора — графа Арсения Андреевича Закревского.

— Месье Шишмарев красавец, да еще и титулованный — граф! — восторженно верещала Наденька. — Конечно, не из главной ветви. Главные-то Шишмаревы в Петербурге живут, при дворце процветают, но и Константин бывал в столице и даже представлен государю-императору Николаю Первому. Сколько раз маменька мечтала: а вдруг на меня обратит внимание титулованный наследник. Вот и обратил! Правда, папенька вечно брюзжит, что у светских красавцев, будь хоть граф, хоть барон, денег нету. Мол, все они — моты, и даже то, что было, проиграли в карты да промотали на актрис. Но как же можно о деньгах думать, коли титул есть? — Наденька театрально всплеснула руками. — Что мне своих денег не хватит?!

Саша, уже успевшая одеться за время сестрициного верещанья, охотно закивала: конечно, перегудовских денег на все хватит. С пятью десятками деревень и пятью тысячами крепостных можно дочь вообще за нищего выдать — на внуков и правнуков богатства хватит. В одном только барин Перегудов подкачал — род-то дворянский, а титула нет. Вот и мечтают Авдотья Самсоновна с дочкой. Правда, отцу семейства на титулы-то наплевать. Он больше грезит о богатом женишке для дочери.

— Да одевайся же, Сашка! — Наденька в нетерпении сорвала с крючка зимний тулупчик и бросила сестрице.