Бертрис Смолл - Законы любви

Сисели подхватила теплое полотенце и принялась вытираться, ощущая его жадный взгляд. Поэтому она протянула руку к сорочке.

— Не надо! — резко приказал Кир.

— Хорошо, но ты не возражаешь, если я буду ждать тебя в постели? В комнате прохладно, а лохань загораживает камин, — ответила Сисели, ложась и накрываясь одеялом.

— Ты не вытрешь меня? — поддразнил он, выходя из воды.

Его откровенное возбуждение смутило Сисели.

— Вытрись сам, — пробормотала она, краснея. — Ты уже большой.

— Ты заметила? — фыркнул он, принимаясь вытираться.

Сисели невольно хихикнула.

— Заметила, — призналась она, думая, что этой ночью между ними что-то произошло.

Но что? И почему? Может, это облегчение оттого, что они наконец поженились? Или оттого, что гости уехали и в доме, кроме них, только слуги и маленькая Джоанна?

Сисели почувствовала, как просела перина, когда Кир забрался в постель и лег, опершись на подушки.

— Итак, мадам, мы снова одни. Довольны тем, что я благоухаю, как цветочная поляна? — спросил он, сжимая ее руку.

— Завтра я должна вымыть тебе голову, чтобы довершить дело, — сообщила Сисели, — и тогда буду довольна.

— Я позабочусь о том, чтобы ты была довольна задолго до того, как наступит утро, — ответил Кир, поднося ее руку к губам и легонько покусывая пальцы.

Она молчала, не зная, что ответить.

— Что, мадам, наконец, прикусили ваш острый язычок? Как это возможно? — осведомился Кир.

— Между нами что-то изменилось, — честно ответила Сисели. — Ты этого не чувствуешь?

Он чувствовал, но не был уверен, стоит ли признаваться, пока не узнает точно, в чем дело. Теперь настала его очередь замолчать.

Сисели заметила игру эмоций на его лице. Кир не знал, что сказать и сделать, и это ее удивило. Но тут она вспомнила слова Джо о том, что в сердечных делах мужчине требуется больше ласковых слов, чем женщине. И выпалила, не успев хорошенько подумать:

— Возможно, теперь, когда вы так чисты, милорд, вы мне больше нравитесь!

— Правда? — настороженно спросил Кир.

— Да. Я почти уверена, что ты мне нравишься, муж мой.

Он ей нравится! Но погодите, откуда эти неожиданные перемены? Какую интригу задумала эта женщина? Они невзлюбили друг друга с того момента, когда узнали о предстоящей свадьбе. Их соитие было грубым и необузданным. Нет, грубым был он, а не Сисели. И все же Кир с подозрением нахмурился.

— Чем вызваны такие заявления, мадам? — выдавил он и, обняв ее, взглянул в лицо, чтобы проверить, не лжет ли она.

Сисели снова испугалась, но решила взять себя в руки. Правда — мощное оружие.

— Полагаю, что тоже нравлюсь тебе, что бы ты ни говорил в прошлом. Я уверяла, что ты не нравишься мне, только потому, что ты объявил об этом первым. Твои слова ранили меня, Кир. Не потому ли ты сердился, что не мог получить Гленгорм без меня? Поэтому, когда ты так откровенно выразил свою неприязнь, мне не оставалось ничего, кроме как сделать то же самое.

— Но теперь я тебе нравлюсь, — уточнил он.

— Я никогда не питала к вам неприязни, милорд. Сначала я полюбила Гленгорм. И Йена, но по-своему. Потом родилась Джоанна, которая еще крепче привязала меня к Гленгорму. Я боялась, что мне придется защищать эти земли ради дочери. Я не слаба, не безвольна, но никогда не ожидала, что окажусь в приграничном доме одна с ребенком. Фрэнг скажет тебе, что я просила его научить меня искусству оборонять этот дом. И он согласился. Но потом сэр Уильям прислал тебя. Не могу передать, какое облегчение я почувствовала, когда ты взял на себя защиту дома. А потом ты помог мне родить Джоанну. Ты был добр, и я подумала, что, возможно, все не так ужасно. Но почему ты твердишь, что я тебе не нравлюсь? Что я тебе такого сделала? Хотя я ни на секунду не верю, что ты говоришь правду.

Она действительно удивила его.

— Мне не слишком везло с женщинами.

— Но про тебя не ходят сплетни, как о Дугласе-распутнике, — задумчиво протянула Сисели. — И хотя тебе за тридцать, ты до этой поры не женился. Наверное, не потому, что не способен ублажить женщину!

— Когда-то я любил девушку. Но ее отец посчитал незаконнорожденного недостойной партией для дочери. Любовь делает человека уязвимым. Я не поверил бы, не случись со мной такого. Я поклялся, что больше этого не повторится.

Сисели протянула руку и погладила его по щеке.

— Тебе не обязательно любить меня, Кир. Но ты можешь признать, что неравнодушен ко мне.

Кровь Христова! Она лежит голая у него на коленях, гладит его лицо и нежно с ним разговаривает. Не любить ее? Но он ее любит, даже если может признаться в этом только себе. Если Сисели узнает о его чувствах, то приобретет над ним власть, а он поклялся, что ни одна женщина больше не будет иметь над ним власти.