Жюльетта Бенцони - Констанция. Книга первая

Перед его глазами бежала стерня, мелькали копыта коня. Юноша уже не чувствовал собственного тела, боль притупилась, и душа юноши постепенно смирялась с унижением. Он жив, а это главное, значит, сможет отомстить Виктору за все — за смерть отца, за унижение.

Филипп напряг слух. Ему послышался далекий конский топот. Сам он в это время находился в ложбине между двух холмов и его трудно было заметить. Он собрал последние силы и громко крикнул, уже не задумываясь над тем, враг возле него или друг.

— Я здесь! — кричал Филипп. — Я здесь!

— Слава богу! — донеслось до его ушей, и Филипп попробовал повернуть голову.

Но в глазах у него сразу же потемнело, и последние силы покинули его…

Очнулся Филипп, лежа на спине под ночным небом, плотно застланным облаками. Над ним склонился его дядя Марсель Бланше.

— Ну вот, наконец-то ты и пришел в себя, Филипп. И вздумалось же тебе поехать одному!

Марсель снял со своего коня круглую деревянную фляжку, обтянутую кожей, дал Филиппу напиться вина. Живительная влага растеклась по жилам, и Филипп наконец-то поверил в то, что жив и почти спасен.Он попытался приподняться, но тут же глухо застонал.

Лежи, скоро мы поедем домой. Но согласись, Филипп, не стоило бы тебе представать в таком виде перед глазами матери.

Хорошо, я приведу себя в порядок.

— По-моему, у тебя ничего не сломано, — радостно сообщил Марсель.

Филипп наконец догадался пошевелить рукой. Пальцы слушались, правда с трудом, и каждое движение глухой болью отдавалось во всем теле.

Марсель смочил вином носовой платок и принялся промывать рану на лице племянника. Запекшаяся кровь смывалась с трудом, да и разрез был сделан острым кинжалом. Края тут же разошлись и по щеке снова потекла кровь.

— Осторожнее, Марсель, — попросил Филипп.

— Об осторожности нужно было думать раньше, — посоветовал дядя.

— Это они… — прошептал юноша.

— Конечно, — усмехнулся Марсель, — а кто же еще Реньяры. Но ты сам виноват, приятель, любовь опасная штука и часто взамен получаешь совсем не то, на что рассчитывал.

Только не читай мне нравоучений, — взмолился Филипп, садясь на землю, — я не выношу их, они хуже зубной боли.

Учить тебя уже поздно, ты все равно не сможешь выбросить из своей головы Констанцию, даже после всего того, что сотворили с тобой Реньяры. Я удивляюсь только одному — как они отпустили тебя живым.

Филипп проскрежетал зубами, это была как соль на раны.

— Он ответит мне за все!

— Ну вот, — вздохнул Марсель Бланше, — еще не хватало, чтобы ты укокошил ее кузена, и тогда люди Реньяров обязательно сожгут дом твоей матери, а меня и тебя повесят на дереве.

Лишь только сейчас Филипп осознал, какой опасности подвергает свою семью, претендуя на руку Констанции Реньяр. Ведь это в самом деле было чудом, что до сих пор никто из врагов не наведал его дом. Он, Филипп Абинье, преспокойно уезжал, оставляя двух безоружных женщин.

Но тут же Филипп вздохнул с облегчением: рядом с ним находился его дядя Марсель Бланше. Они все-таки вдвоем, и Реньярам не так-то легко будет овладеть ими.

— Ну что, ты уже можешь стоять? — поинтересовался Марсель.

Филипп поднялся на ноги и тут же чуть было не рухнул.

— Держись, — Марсель подставил ему руку, и юноша устоял.

Дядя подвел Филиппа к лошади и помог сесть в седло.

— Ну что ж, до дома ты можешь ехать как угодно, но лишь Этель завидит тебя, держись молодцом.

Уже издали Филипп в темноте различил окна своего дома. Мать и сестра не спали, два окна светились слабым светом.»Это отблески очага, — догадался Филипп, — они не смыкали глаз все время, пока меня не было. Молодец, Марсель, без

Него я не знаю, сумел бы добраться до дому или нет».

Хлопнула дверь, и на крыльцо выбежала Этель. Она вглядывалась в темноту и звала:

— Филипп! Филипп!

— Я здесь, мама! — воскликнул юноша и дернул поводья.

Он летел навстречу женщине так, словно за ним гналась целая банда.

— Филипп, мальчик мой! — воскликнула мадам Абинье, обнимая сына.

Тот хоть и почувствовал от ее нежных объятий пронзительную боль, но сдержался, лишь ласково произнес:

— Извини, мама, я заставил тебя волноваться.

— О чем ты говоришь? Идем скорее в дом! Мадам Абинье понимая, что сын не хочет казаться в ее глазах слабым, тут же передала его в руки Лилиан. Та помогла брату добраться до постели. Тут-то Филипп уже не сдерживал себя. Он скрежетал зубами, стонал. Только сейчас он ощутил боль, которую должен был почувствовать, находясь на земле Реньяров.