Жюльетта Бенцони - Констанция. Книга первая

— Слушаемся, господин.

Виктор входил уже во вкус своего нового положения, чувствовал, как люди боятся его и повинуются малейшему желанию. Он боялся упустить эту тонкую нить власти и в то же время не собирался держать ее ослабленной. Виктор понимал, собравшиеся ждут от него не только жестокости, но и мудрости.Он шагнул к распростертому на земле Филиппу и схватил его за шиворот. Клод и Жак поспешили своему брату на помощь. Они подхватили под руки Филиппа, подняли его и заломили

Руки за спину.

Виктор немного склонился, чтобы Филипп лучше слышал его и прошипел:

— Я убью тебя, мерзавец!

А громко, так, чтобы слышали остальные, добавил:

— С этим щенком нужно разобраться, — и выхватил из-за пояса кинжал.

Остро отточенное лезвие прижалось к щеке Филиппа, и Виктор с омерзительной улыбкой на губах медленно повел руку вниз. Из-под лезвия брызнула кровь.

Но Филипп лишь сжал зубы и прошептал:

— Бог не простит тебе этого, Виктор!

— Не ты меня будешь учить! — негромко отвечал старший из Реньяров.

Виктор на мгновенье остановил пытку и бросил беглый взгляд на окружавших его людей. Если бы в их глазах он прочел желание убить Филиппа, он бы так и поступил. Да, власть иногда оборачивается совсем другой стороной, чем думаешь, и вместо того, чтобы командовать другими, ты сам выполняешь желание толпы.

В глазах присутствующих Виктор прочитал усталость, безразличие, и жажда крови светилась лишь в нескольких парах глаз.И тогда он, отдернув кинжал, вытер капли крови о плащ Филиппа Абинье. Острый клинок вновь занял свое место в ножнах.

— Я не хочу убивать, — громко сказал Виктор, — пусть все знают, что новый глава рода Реньяров умеет прощать обиды. Но этого парня все равно нужно проучить, — и Виктор резко ударил Филиппа Абинье в живот.

Клод и Жак выпустили своего пленника, и тот стоял, согнувшись пополам, на неверных ногах. Виктор коленом ударил его в лицо, но не дал упасть, схватив за волосы.

— Мерзавец! — кричал он, раз за разом ударяя его коленом.

У Филиппа Абинье все поплыло перед глазами. Он чувствовал, как из носа и изо рта хлещет кровь. Но единственной его мыслью было:»Что станет с Констанцией? Каково ей смотреть на мою беспомощность и корить себя?»

Он попытался рвануться, чтобы ответить своему обидчику, хотя бы попыткой удара, но не удержался на ногах и рухнул лицом в грязь, даже не успев подставить перед падением руки.

Виктор хохотал, стоя широко расставив ноги перед поверженным противником.

Ну как, Констанция, нравится тебе этот парень? Посмотри, как он смел, как красив!

Виктор снова сгреб Филиппа в охапку, пытаясь поставить его на ноги, но тот уже не мог стоять самостоятельно, лишь только хватал ртом воздух. Кровь, смешанная со слюной, текла ему на грудь.

Констанция хотела зажмуриться, но понимала, что взоры всех сейчас устремлены на нее. Она хотела быть твердой, несгибаемой. Филипп Абинье и в самом деле в эти минуты был жалок и не мог ничем ответить обидчику.И Констанция пришла ему на помощь.

— Ты говорил о милосердии, кузен?

Виктор криво улыбнулся.

— Да.

— Но я не виже его. Ты хочешь этого? Оставь его! — со злостью бросила Констанция. — Ты смел, Виктор, когда с тобой твои люди.

Лицо старшего из Реньяров исказила судорога.

— Ты обвиняешь меня в трусости, Констанция? Трус тот, кто ночью забирается тайком в чужой дом.

— Ты хуже, — бросила девушка.

— Я?

— Да, ты!

Виктор открыл было рот, чтобы ответить, но тут же осекся. Он внезапно вспомнил, только что отец умер по его вине. Можно было даже сказать, это он, Виктор, убил его. Виктор почувствовал, как земля уходит у него из-под ног.

Он схватился руками за грудь и прохрипел:

— Свяжите ему руки и ноги, взвалите на его коня и пусть убирается! Пусть это будет пример для его людей, пусть никто не посмеет сказать, что в моем сердце нет милосердия и пусть благодарит Констанцию за свое спасение.

Анри, с ужасом в глазенках следивший за происходящим, понял: отцу сейчас невыносимо плохо.

Он бросился к Виктору, обхватил его за ноги.

— Отец, не надо, не плачь!

Виктор оттолкнул сына. Он так старался скрыть свои слезы, а мальчишка не только их заметил, но и сказал о них вслух.

— Я не плачу, — закричал Виктор, — я силен, если могу простить врагу обиду. Пусть убирается отсюда!

Констанция стояла молча. Две женщины крепко держали ее за руки и решись она вырваться, вряд ли ей бы это удалось. Клод и Жак связали Филиппу Абинье руки и перебросили его через седло. Затем Жак умело пропустил ремень под животом коня и