Жюльетта Бенцони - Звезда для Наполеона

— Несмотря на внешний вид — это джентльмен.

Таково было безапелляционное суждение Франсиса, однако Марианну оно не убедило. Несмотря на безукоризненные манеры, было в Бофоре что-то угрожающее и непреклонное, что волновало ее. Привыкшей с детских лет к бурным наслаждениям охоты, ей нравилось представлять знакомых людей животными, которых она любила. И если Франсис напоминал ей породистого скакуна, то Язон Бофор казался соколом. Этому способствовали хищный профиль, блестящие глаза, поджарое тело, в котором чувствовалась, однако, опасная сила. Нервные загорелые руки выглядывали из белых муслиновых манжет, заставляли вспоминать о звериной хищной хватке. А взгляд голубых глаз давил невыносимой тяжестью. Во время всей церемонии Марианна ощущала его на своей шее, плечах, голове, и это ее страшно стесняло. Она боялась ответить на этот взгляд, ибо, несмотря на свою врожденную смелость, вряд ли смогла бы его вынести…

Сейчас он улыбнулся, глядя на нее. Скупая улыбка одним уголком рта приоткрывала ослепительные белые зубы. Марианна судорожно сжимала руку мужа. Эта дерзкая улыбка показалась ей отвратительной и заставила ощутить острое чувство стыда, словно взгляд американца обладал властью проникнуть в тайну ее одежды и созерцать ее юное тело. Она даже вздрогнула, заметив, как он подтянулся и направился к ней покачивающейся походкой моряка. Она отвернулась, сделав вид, что не заметила его движения.

— Могу ли я просить принять мои поздравления и пожелания счастья? — раздался позади нее, так близко, что она ощутила тепло его дыхания на затылке, спокойный голос американца.

Марианна с трудом заставила себя обернуться, но ответить предоставила Франсису. Его рука сжала коричневые пальцы Язона. Он воскликнул с удивившей жену сердечностью:

— Конечно, дорогой! Пожелания друга имеют особую ценность, и я знаю вашу искренность. Вы останетесь с нами, не правда ли?

— С радостью!

Голубые глаза буквально прилипли к напряженному лицу Марианны. У нее появилось ощущение, что он чувствует ее недовольство и забавляется этим. Но у него хватило такта промолчать и удовольствоваться поклоном, в то время, как новобрачные направились к послам короля Людовика XVIII, который своеобразным посольством отдал честь браку эмигрантки, дочери двух жертв террора. Это были герцог д'Авари и епископ де Талейран-Перигор.

Оба они держались поодаль от камина, утешая себя высокомерным одиночеством в горькой эмигрантской доле. Одетые с простотой, резко контрастирующей с пышностью принца Уэльского и его друзей, они являли собой зрелище одновременно величественное и старомодное, в котором Марианна, полная очарования в своем устаревшем туалете, стала главной фигурой. Когда новобрачная склонилась в реверансе перед королевскими посланцами, у Франсиса появилось ощущение, что они находятся в Версале лет за двадцать пять до этого. Оно почувствовалось в его приветствии, полном глубокого и искреннего уважения. А тем временем размеренный голос герцога д'Авари передавал молодым супругам королевские поздравления, затем, повернувшись к Марианне, старый вельможа добавил:

— Ее Королевское Высочество герцогиня Ангулемская решила представить вам свидетельство ее особого уважения. Герцогиня просила меня передать вам это на память о ней. — «Это» было маленьким медальоном синей эмали, усыпанным бриллиантами, в котором находилась тонкая прядь светлых волос. И поскольку Марианна с недоумением смотрела на странный подарок, он добавил:

— Эта прядь из волос, срезанных с головы королевы Марии-Антуанетты буквально перед самой казнью. Герцогиня дарит их вам в память о вашей благородной матери, отдавшей тогда жизнь за королеву.

Волна крови ударила в лицо молодой женщины. Неспособная вымолвить ни слова, она поблагодарила глубоким реверансом, тогда как Франсис пытался понять причину ее волнения. Она испытывала странное чувство. Эти непрерывные призывы прошлого на пороге новой жизни, которую она страстно хотела заполнить любовью и посвятить культу одного-единственного человека, были для нее скорее тягостными, чем приятными. Для Марианны ее мать была только ласковым фантомом, отражением улыбающегося лица с миниатюры на слоновой кости, но сегодня это отражение, казалось, грозило уничтожить ее собственную индивидуальность. Временами ей хотелось спросить себя, действительно ли Марианна д'Ассельна, & не Анна Селтон вышла замуж за красавца Франсиса Кранмера…