Барбара Картленд - Против течения

Тем не менее проблема будущего Майры оставалась реальной. Доктор Шеффорд уже истратил на ее образование больше, чем мог позволить себе, и было ясно, что ей пора начать самой зарабатывать деньги, поскольку то, что они могли бы отложить, следовало оставить для близнецов.

Им исполнилось двенадцать лет, и пока еще они ходили в деревенскую школу. Однако Энн, надеясь на чудо, мечтала в ближайшие два года отправить Энтони в закрытую частную школу для мальчиков. А Энтониета, по всей вероятности, получит такое же бессистемное, случайное образование, какое досталось ей самой.

Энтони и Энтониета, до смешного похожие, невысокие для своего возраста, были по-своему очень привлекательны, хотя и лишены спокойной нежности Энн и яркой прелести Майры. Отчаянно озорные, они обладали особым свойством: при всем обилии совершенных ими проказ в обществе они выглядели чрезмерно серьезными для своих лет, умели вести себя, и люди с трудом верили, что эти дети придумали и претворили в жизнь свои возмутительные проделки.

Обычно близнецы устраивали тайное совещание где-нибудь в укромном уголке, обдумывая очередную вылазку. А после того как акция завершалась, они ухитрялись выглядеть обезоруживающе невинными, и только тот, кто хорошо знал их, мог быть уверенным в том, что настоящие преступники — близнецы.

Многолетний опыт научил Энн достаточно точно определять, когда близнецы что-то натворили, поскольку именно в эти минуты они становились особенно серьезными, неестественно спокойными и вежливыми.

И хотя соседи имели все основания клеймить их как юных негодяев, о них обычно говорили с улыбкой и любовно: «Эти близнецы». Несмотря на то что их имена были длинными и легко поддающимися сокращению, к ним все обращались, называя их полным именем — Энтони и Энтониета. И это, возможно, объяснялось тем, что в них ощущались характер и оригинальность. В самом деле, близнецы были наделены естественным чувством собственного достоинства. Только оставшись один на один, они пользовались прозвищами, которое каждый из них дал другому, но никому их не раскрывали.

Была суббота и ни у Майры, ни у близнецов занятий в школе не было. Энн принялась готовить ленч и думала, куда могли подеваться эти двое и чем они сейчас заняты. Майра уткнулась в книгу и часто перелистывала страницы пальцем с прилипшей к нему влажной картофельной кожурой.

— Что тебе хотелось бы к ленчу, — спросила Энн, — вишни или малину? Есть и то, и другое.

Некоторое время прошло в молчании, потом Майра с блаженным вздохом подняла глаза:

— Что ты сказала?

— Извини, что прервала, — сказала Энн с сарказмом. — Что поделывает раджа?

— Становится все более зловещим.

— Я так и знала, что он захочет что-то получить за свои рубины, — засмеялась Энн. — Знаешь, я не люблю читать нравоучений, но я бы очень хотела, чтобы ты так же сосредоточенно занималась своей стенографией. Ты должна знать, Майра, скоро нам потребуется много денег. Мы задолжали ренту, и я не представляю, каким будет счет из лавки за этот месяц.

— Не переживай. Новый постоялец оплатит.

— Кто? О, ты имеешь в виду пациента? Кажется, он приятный человек.

— Ты видела его? — воскликнула Майра. — Расскажи о нем. Что он сказал? Кто он?

— Не знаю. И папа забыл у него спросить. Очень похоже на папу, да?

— Точно, — ответила Майра и задумалась. — Он, должно быть, богат, ты видела багаж, когда его вытаскивали из машины? Чемодан из свиной кожи стоит фунты и фунты. Да и машина из дорогих.

— Может, это вовсе не его машина.

— Конечно его, — возразила Майра. — С гербом на дверце.

— Откуда ты знаешь?

— Я пошла и посмотрела. Лебедь с какой-то веткой в клюве. О Энн, я уверена, он герцог.

Энн засмеялась:

— Что в этом хорошего для нас?

— Было бы потрясающе познакомиться с живым герцогом. Но, вполне возможно, он самый скучный тип. И я подозреваю, у него уже есть жена и шестеро детей. У них всегда жены и дети.

— Что значит всегда? — удивилась Энн.

— В настоящей жизни, — объяснила Майра. — Однажды в поезде я познакомилась с очаровательным мужчиной — это было, когда вы отправили меня в Истбурн после кори. Он был таким милым, даже угостил меня шоколадом.

— Ох, Майра! Я же наказывала тебе не вступать в разговоры с незнакомыми мужчинами в поездах!

— С этим все было в порядке. В этом же купе ехали несколько страшно респектабельных старушек с корзинами. Я была убеждена, что он кто-то безумно потрясающий и важный. А он высадился на следующей станции, и там его ждала огромная толстая женщина в мешковатом клетчатом костюме и трое грязных мальчишек, которые просто взревели: «Папочка!» — так что можно было безошибочно определить, что он — отец семейства!