Мари Кордоньер - Плутовка Ниниана

Рука барона непроизвольно потянулась к шляпе, чтобы выразить искреннее восхищение. Заходящее мартовское солнце заиграло бликами на иссиня-черных волосах.

Девушка отпрянула назад и вцепилась в руку спутницы, скромно одетой полной матроны. Испуганными, широко раскрытыми глазами смотрела она на темную голову, склонившуюся над ней.

Снова выпрямившись в седле, барон дал краткие указания слугам. Юноша с явным облегчением передал вожжи одному из конюхов и спрыгнул на землю. Одет он был очень скромно, если не сказать бедно. Дорожная пыль окрасила его штаны, невзрачную куртку, сапоги и фетровую шляпу в ровный серый цвет.

Юноша хотел открыть дверцу кареты, но барон его опередил. Он помог старшей из женщин выйти, получив в награду почтительный реверанс, вызвавший у тучной дамы легкую одышку. Диана де Камара с радостью воспользовалась поддержкой своего кузена. Ее правая рука в перчатке судорожно вцепилась в рукав юноши, удивленные глаза разглядывали фасад дворца, окрашенный в песочный цвет и увенчанный вытесанными из камня изящными башенками.

Этот роскошный особняк свидетельствовал о богатстве семьи Мариво. Их состояние не в последнюю очередь побудило покойного господина де Камара два года назад заключить выгодную для дочери помолвку, при которой жених и невеста даже не видели друг друга. Пятнадцатилетняя Диана обещала в то время превратиться в ослепительную красавицу и не заслуживала, по мнению отца, прозябания в провинции. Но в тот год еще никто не мог предполагать, что эта помолвка станет якорем спасения для всей семьи.

Однако барон де Мариво, похоже, четко представлял себе сложившуюся ситуацию, судя по словам, произнесенным им, когда закрылись двери роскошно обставленных покоев. Он снял шляпу и перчатки и, повернувшись спиной к дверям, ведущим через террасу в большой сад, стал внимательно разглядывать неожиданных гостей.

— Я не знаю, чему удивляться: вашему мужеству или легкомыслию? Фамилия Камара пользуется теперь в Париже дурной репутацией.

К кому обращался барон — к Диане или к ее кузену, — понять было трудно.

— Вы хотите упрекнуть в этом Диану?

Ее юный спутник решительно включился в разговор. Он тоже снял шляпу. Каштановые волосы, зачесанные назад, были завязаны на затылке лентой. Лицо со светлыми глазами показалось барону слишком детским и худеньким. Ему подумалось, что юноше нет и двадцати. «Незрелый парнишка с плохими манерами», — отметил барон про себя.

Между тем, тон «парнишки» становился все более агрессивным.

— Вы бы предпочли, чтобы Диана осталась под развалинами замка Камара? Жалеете о помолвке, которая связала вас с семьей, осмелившейся выступить против интриг кардинала? Вы же подписали брачный договор!

— Значит, семьи Камара события тоже сильно коснулись… — пробормотал Мариво, полностью поглощенный разглядыванием своей невесты и не обративший внимания на возбужденный тон ее кузена.

— Семьи Камара и многих других семей Тулузы. Клевреты кардинала не считались с древностью рода. Луи де Камара был убит у развалин собственного дома. После казни герцога Монморанси его друзьям повсюду стало плохо, — подтвердил юноша хриплым голосом.

— Бедный ребенок!

Реплика касалась Дианы, тесно прижавшейся к своей камеристке. Пережитые потрясения явно не прошли для нее бесследно. Однако ни испуг, ни усталость, ни озабоченность, ни смущение — ничто не сказалось на ее утонченной, необыкновенной красоте. Она сбросила темный плащ. Под ним оказалось скромное, закрытое голубое шелковое платье, которое соблазнительно обрисовывало очертания стройного тела. Кружевной воротничок и узкие манжеты на длинных рукавах были единственным украшением. От высоко взбитых локонов отделилась светлая прядь, ниспадавшая на плечи словно золотой солнечный луч.

Мариво испытывал желание дотронуться до нее, чтобы убедиться в реальности ее существования. Не будучи ценителем женской красоты, он, тем не менее, признался себе, что не встречал еще столь очаровательного существа, как Диана де Камара. Только совсем бесчувственный человек мог бы устоять перед желанием заполучить эту драгоценность, обладать ею и оберегать ее. Она должна принадлежать ему во что бы то ни стало. Едва заметный блеск в глазах и более четко обозначившиеся складки в уголках рта указывали на его решительный настрой. Он обратился к невесте:

— Вы измучены, мадемуазель! Забудьте о прошлых несчастьях. У меня вы будете в безопасности. Отдыхайте и чувствуйте себя как дома. Не стесняйтесь высказывать даже малейшие пожелания. Они станут приказами для меня и моих слуг! Я буду счастлив, если мне удастся вновь вызвать улыбку на вашем лице.