Мари Кордоньер - Сила любви

— Это — Изабель д’Анжу, младшая дочь Рене д’Анжу, в первом замужестве мадам де Параду, а во втором — супруга Фабио Торнабуони, ближайшего друга и кровного родственника Лоренцо Великолепного, моего деда. Изабель — бабка вашей супруги, сеньор, — дама, сын которой мог бы справедливо претендовать на корону Франции. Однако Изабель много лет тому назад дала святую клятву отказаться от всех претензий, чтобы репутация короны не страдала из-за раздоров.

Слова королевы падали, словно звенящие, сияющие жемчужины к ногам графа и складывались в его уме в образ перстня, на котором была изображена роза из герба династии Анжу. Королевский перстень на шелковистой коже цвета алебастра, «…подарок моей бабушки…».

— Я не знал, что существует такой портрет! — Рене де Параду, единственный здесь свидетель невероятного сходства своей дочери с ее бабушкой в молодые годы, снова сделал шаг вперед, словно захваченный волшебными чарами. Непроизвольно он коснулся простой рамы, как бы желая убедиться, что все это — явь, а не сон.

— Заказ на этот портрет сделал король Рене, — пояснила Катарина Медичи. — А его вдова Жанна де Лаваль отослала портрет Шарлю дю Мен, единственному королевскому наследнику мужского пола. Можно предполагать, что она имела в виду устроить брак Шарля, наследника французского трона, с Изабель, представительницей рода Анжу. Это послужило бы консолидации власти французской династии на юге страны. Но дю Мен умер, и ваша матушка выпала из игры, ставкой в которой было владычество над Французским королевством.

— Но… Прошу прощения, как этот портрет попал к вам? Лично я вообще не знал о его существовании.

Катарина Медичи только и ждала этого вопроса от сеньора Параду. Ей явно доставляло удовольствие дать на него ответ.

— Отец моего супруга обнаружил портрет в замке Анжер и попытался напасть на след изображенной на нем дамы. Вы ведь знаете, он питал слабость к красивым женщинам. Однако Фабио Торнабуони в свойственной ему неподражаемой манере сорвал всякие попытки поисков, так что у короля только и остался этот портрет, на который он иногда поглядывал с оттенком грусти. Лично я не придавала ему особого значения до тех пор, пока мне не была представлена ваша дочь. Предполагаю, что и супруг мой смутно помнит, об этом портрете, а потому и расположился к Флёр с особой симпатией. Полагаю, что в дальнейшем этому портрету лучше всего будет в доме графа де Шартьера…

Флёр к этому моменту преодолела первую волну охватившего ее изумления и смотрела на королеву с завистью. То, что Катарина знала о необыкновенной судьбе Изабель больше, чем сама Флёр, вызвало у нее на миг жгучую ревность. Однако затем она осознала, что должно последовать за полученными сведениями.

Флёр поняла, что Катарина Медичи намеренно раскрыла перед графом благородное происхождение его жены. Оказалось, что в жилах презренной купеческой дочки течет королевская кровь.

— Второй муж мадам Изабель, Фабио Торнабуони, как я уже сказала, был кровным родственником моего деда Лоренцо Медичи, которого называют Великолепным, — продолжала Катарина. — Лоренцо заставил своих детей и внуков принести клятву верности дому Торнабуони и оказывать ему покровительство. Как видите, я еще и поэтому была обязана позаботиться о том, чтобы с вами не приключилось ничего дурного, дорогая моя. Но хватит разговоров о том, что было когда-то. Не теряйте времени. Я приказала приготовить для вас эскорт в составе двух дюжин солдат, которые будут вас сопровождать в ваше новое графство. Мы живем в смутное время, так что оружие эскорта может оказаться не лишним.

Еще один реверанс, последнее объятие, и вот уже посетители могут удалиться. Краешком глаза Флёр видела, как ее муж осторожно поднял портрет и завернул его в льняное полотно, специально для этого приготовленное. Хотя Флёр еще окончательно не свыклась с мыслью, что изображение, так похожее на ее собственное зеркальное отражение, и есть портрет любимой бабушки в молодости, она почувствовала себя счастливой, увидев, как осторожно и бережно обращается с ним граф.

Выйдя из покоев королевы, Флёр поняла, что ее отец предусмотрел все дальнейшие действия. У выхода их ожидал лакей с плащами, а другой выслушивал четкие приказания сеньора де Параду. Мужчины заторопились через коридоры к выходу, а Флёр, не желая слишком уж спешить, проявляя присущее ей упрямство, решила, что она, конечно, последует за отцом и мужем, но не устраивая никакой спешки. Ведь не посягнули же они на какие-то сокровища в покоях королевы, поэтому чего же нестись сломя голову?