Мари Кордоньер - Роковые мечты

К нему, конечно, бросились Питерс, который всегда был рядом, и Александр О'Коннелл, которого сэр Генри также поместил в комнате неподалеку, чтобы тот мог прийти на помощь Питерсу, — ведь с Эдвардом один Питерс не справится.

Я подумала о том, не накинуть ли мне пальто и не пойти ли посмотреть, что там происходит, но я вовремя вспомнила, что я ни под каким видом не должна больше видеть Александра О'Коннелла.

У меня не попадал зуб на зуб, когда я залезла опять под одеяло. Я долго не могла согреться, а когда наконец согрелась, меня охватило такое отчаяние, что слезы ручьем потекли у меня из глаз…

Я проснулась, услышав громкий возглас вошедшей в комнату служанки, которая принесла таз и кувшин с горячей водой.

— Господи! Силы небесные! Вы, наверное, превратились в ледышку, мисс Валерия. Зачем это вы оставили окно открытым? — Служанка с силой захлопнула створки, и этот громкий звук вдруг помог мне осознать, что у меня словно железным обручем стянута голова. — Уж не разболелись ли вы? Может быть, позвать мисс Брэдшоу?

— Ни в коем случае, — сказала я и, сев, начала массировать свой лоб, который действительно был холоден как лед. Я подумала, что сейчас была бы очень кстати чашка горячего чая, которую подавали в постель леди Мери, но так как моя просьба была бы расценена как наглая выходка, я решила потерпеть до завтрака.

Я быстренько проделала свой туалет и стала одеваться. Надела темно-красное шерстяное платье и такого же цвета связанную мной шерстяную кофту.

Подходя к столовой, я еще на лестнице услышала, что там уже в разгаре очередная перепалка между сэром Генри и лордом Уильямом. Войдя в комнату, я поклонилась им обоим: лорд Уильям с большим аппетитом ел почки в сметанном соусе, сэр Генри был явно расстроен и едва прикасался к еде; оба сделали вид, что не заметили моего прихода. Я села за отдельный столик, спиной к ним, и, как голодный зверь, накинулась на горячую пищу.

— Мне дела нет до того, что говорит этот учителишка, — ворчал лорд Уильям. — Нам лучше знать, как надо обходиться с Эдвардом. Главное, чтобы у него было все, в чем он нуждается, и чтобы он не выходил из себя…

— Валерия имеет на него такое большое влияние, — сказал сэр Генри, — и очень жаль, что леди Мери приказала ей быть при ней, чтобы помогать по хозяйству. Между прочим, Эдвард впадает в буйные припадки всякий раз, когда делают что-либо противное его привычкам. Не подумайте, что я ставлю вам это в упрек…

— Ты глуп как бревно, Генри! — оборвал его дед. — Не понимаю, как тебе удалось скрыть это от моей дочери. Но вести себя как истеричка — это уж слишком! — Он вдруг сделал паузу. — Что же касается вас, мадемуазель, то вы будете ухаживать за вашим двоюродным братом так же, как и прежде. Если же я обнаружу, что вы ведете себя неподобающим образом, то моя палка пройдется по вашей спине. Вам это понятно? — (Кусок застрял у меня в горле при этих словах, я поперхнулась и закашлялась.) — Раз уж ты живешь под одной крышей с нами, то обязана вести себя скромно, как подобает отпрыску из рода Вернов. Достаточно того, что такое ничтожество, как твоя мать, нанесло мне оскорбление своим поведением. Ты обязана загладить этот позор.

Я встала из-за своего столика и поклонилась. Голубые глаза деда не мигая смотрели на меня. Если приглядеться, то они были не совсем голубые, а имели оттенок стали. И я вспомнила недавний разговор с бабушкой. Теперь я поняла, что она хотела сказать.

Как бы там ни было, я была безумно рада тому, что снова могу увидеть учителя. Я заглянула на кухню, чтобы взять для Эдварда сладкий пирожок, и поспешила к нему.

Сидевший за партой Эдвард, увидев меня, бросил ручку — так что перо оставило на тетради кляксу и ручка, покатившись, упала на пол, — захлопал от радости в ладоши и, выхватив у меня из рук пирожок, начал жадно его есть. Я посмотрела на Александра О'Коннелла, ожидая, как обычно, увидеть скучную мину на его лице, но он, не взглянув на меня, поднял с пола ручку и, потрепав Эдварда по волосам, сказал:

— Жуй хорошенько, Эдвард, пища от этого становится только вкуснее.

Меня очень растрогало его простое, братское отношение к Эдварду, и я тихо, чтобы тот не услышал, спросила:

— Что произошло сегодня ночью?

— Очередной нервный припадок, — ответил учитель. — Мне кажется, вам должно быть известно, что вашему кузену лучше находиться в больнице для душевнобольных под постоянным наблюдением врачей. — Мужественные черты его лица словно обострились при этих словах, и мое сердце дрогнуло, так красив он был в эту минуту. — Интересно, что думает обо всем этом ваш доктор Бэнкхёрст? Бедный юноша никогда не сможет даже в малой степени приблизиться к нормальному состоянию, и полная нелепость ожидать, что это может быть достигнуто. Вы должны объяснить это вашему деду, потому что вы его внучка. Нельзя допустить, чтобы он осуществил свои планы!