Александр О'Коннелл — так назвал его сэр Генри — был молодой человек высокого роста и атлетического сложения, которому были очень к лицу хорошо сшитый костюм из сукна бутылочного цвета, черный жилет и того же цвета галстук небольших размеров. Лучи полуденного солнца золотили его светлые волосы, и сэр Генри в своем бархатном фраке цвета красного бургундского вина с золотыми галунами показался мне глупым павлином, который почему-то оказался рядом с героем прочитанных мною романов.
С тех пор как я научилась складывать из букв слова, я прочитала массу книг из библиотеки деда, к которым никто до меня не прикасался, а также читала книги, которые бабушка выписывала из лондонской библиотеки, обслуживающей загородных читателей. Никто не интересовался тем, что именно я читаю. В общем-то никаких причин для беспокойства и не было: мне попадались описания разных путешествий, ученые сочинения и книги классиков.
Тем не менее прочитанные мною книги иногда ставили меня в тупик, и тогда я обращалась с вопросами к старенькой гувернантке, мисс Муллингфорд, которая занималась со мной вплоть до моего восемнадцатилетия. Как правило, она не умела ответить на мои вопросы и смотрела на меня с самым искренним удивлением.
Среди тех книг, которые присылали по почте бабушке, я больше всего любила романы, где храбрые красивые мужчины влюблялись в прекрасных дам. И точно так же, как героини этих романов, ждала я появления сказочного принца, который сразу бы превратил мою унылую жизнь в замке Кардуфф в сказку любви.
Глядя на стоявшего в холле Александра О'Коннелла, я сразу решила, что предо мною сказочный принц, а не скромный учитель.
Спустившись с галереи, я столкнулась с сэром Генри, который сказал мне, чтобы шла к Эдварду. Я потом узнала, что все то время, пока я была с Эдвардом, — вероятно, не меньше часа, — сэр Генри беседовал с новым учителем в библиотеке.
Когда я вошла в его комнату, Эдвард топтал ногами своих солдатиков, приговаривая при этом: «Капут! Капут! Всем смерть!» Потом он вдруг так разбушевался, что оттолкнул меня, и я больно ударилась о шкаф с посудой. Пришлось позвать Питерса. Вдвоем мы связали его и, влив ему в рот успокоительное, прописанное доктором Бэнкхёрстом, уложили в постель. Вскоре он забылся тяжелым, беспокойным сном.
В последнее время эти буйные припадки повторялись все чаще и чаще. Достаточно было какого-нибудь пустяка — неосторожного слова или проигрыша, — чтобы Эдвард вышел из себя. Я не хотела говорить об этом ни сэру Генри, ни бабушке, потому что они считали Эдварда не способным причинить кому-либо телесные повреждения. Оставалось только ждать, когда случится самое худшее — Эдвард поранит себя или меня, или Питерса, — чтобы они убедились в обратном.
Когда я вошла в столовую, то нашла там, к немалому своему удивлению, которое постаралась никак не обнаружить, Александра О'Коннелла. Очевидно, сэр Генри решил представить за обедом нового учителя остальным обитателям замка. Все время, пока мы были за столом, я не отрывала глаз от сидевшего напротив молодого человека. Там, на галерее, у меня не было возможности рассмотреть его хорошенько. Да, я знала, что старенькая мисс Муллингфорд осталась бы недовольна моим поведением («Юные леди не должны таращить глаза на незнакомых мужчин!» — сказала бы она), но как бы я иначе узнала, что у Александра О'Коннелла глаза темно-синего цвета? «Почти как небо в грозу, — подумала я, — и совсем не голубые. Вот что значит смотреть издали».
Александр О'Коннелл изредка бросал на меня взгляд, и тогда мне почему-то казалось, что ему хочется раздеть меня, снять мое прекрасное кремовое платье из шелкового муслина с голубыми лентами на груди.
— Мистер О'Коннелл теперь будет обедать вместе с нами, — сообщил вдруг сэр Генри после довольно продолжительного молчания, — так что мы сможем услышать от него, как продвигается вперед обучение моего сына Эдварда. Между прочим, мисс Валерия, кузина Эдварда, в очень хороших с ним отношениях, и вы можете узнать у нее о всех особенностях характера вашего воспитанника, мистер О’Коннелл.
То, что произошло дальше, по-видимому, удивило не одну меня: новый учитель поднял руку, словно хотел прервать речь сэра Генри, и спокойно сказал:
— Прошу прощения, сэр! Это возможно, если у вашего сына есть определенные способности, но, как я уже сказал вам во время нашей беседы, всякие необоснованные ожидания бессмысленны.
Читать дальше