Адам ни минуты не сомневался, что отец выполнит свои угрозы, и с еще большим уважением стал относиться к человеку, имевшему решимость высказать это вслух. Судорожно сглотнув, мальчишка лишь кивнул, не сводя глаз с раскрасневшейся физиономии своего отца. И когда отец улыбнулся, у Адама на душе стало сразу так легко, что он вскочил, не в силах усидеть на месте, и обнаружил, что ноги почему-то стали ватными. До самой смерти он будет помнить, как отец дружески обнял его за плечи и сказал:
— Что ж, Адам, пойдем-ка ужинать. Мать, должно быть, нас заждалась.
Да, Адам на всю жизнь запомнил сделанное отцом внушение, хотя мог бы признаться, что оно не очень-то повлияло на его последующие поступки. Он довольно быстро обнаружил, что рядом всегда найдется немало сговорчивых красоток, особенно если парень успел туго набить кошелек за целый сезон охоты. Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы сообразить, что унаследованные от отца привлекательность и высокий рост также играют ему на руку. По первой или по второй причине — Адам знал, что успел заслужить в округе репутацию заправского сердцееда, и хотя понимал, что не очень-то ее заслуживает, тем не менее находил это приятным.
Совсем по-другому относилась к этому его мать. Как только Адам стал достаточно взрослым, она не упускала возможности напомнить ему, что он ее единственный сын и что его прямая обязанность привести в дом невестку и нарожать внуков. Для нее были нестерпимы завистливые взгляды других мужчин, их лукавые перемигивания и похлопывания по плечу после очередных похождений в поселке, служивших причиной их приподнятого настроения и тайной гордости. Всякий раз его возвращение домой завершалось одинаково: отец улыбался с нарочито безмятежной миной, а мать горячо старалась внушить сыну свою точку зрения.
— Адам, я уже начинаю думать, что ты так никогда не остепенишься и не обзаведешься семьей и хозяйством! Милый, пожалей хотя бы нас с отцом. Я бы хотела увидеть своих внуков, прежде чем умру.
Даже теперь Адам болезненно морщился, вспоминая эти слова, продиктованные женской интуицией, хотя прежде всякий раз весело смеялся, обнимал мать и кружил по комнате.
— Даю тебе слово, мама, я обязательно об этом подумаю!
Ах, как бы ему хотелось, чтобы на этом его воспоминания заканчивались и не пришлось переживать снова и снова ту боль, что терзала его уже больше года — с того дня, когда он в последний раз побывал у родительского дома. В ту зиму выдался на редкость тяжелый охотничий сезон, к тому же Адам устал от одиночества и захотел вволю полакомиться материнской стряпней и насладиться своеобразным юмором отца. Он еще не успел добраться до родного порога, когда почувствовал запах гари и тошнотворную вонь разложения. Адам бежал что было сил, он едва не задохнулся, сделав последний рывок, и все же опоздал, опоздал на несколько месяцев. Во дворе, рядом с развалинами их дома, лежало то, что осталось от его родителей, — и даже теперь можно было догадаться, что с изуродованных черепов были содраны скальпы.
Адаму до сих пор становится не по себе, когда он вспоминает об этом. Он один похоронил родителей и на свежей могиле поклялся отомстить за них. Он позаботится о том, чтобы французы получили сполна за то, что настраивали, провоцировали индейцев на набеги и убийства британских поселенцев, лишь бы вернуть эти земли Франции. Много ли они заплатили этим дикарям за пару седых скальпов? Хотя прошло уже больше года, острота потери не притупилась, и жажда мести стала сильнее.
Адам почувствовал нервную дрожь, и его сильное, мускулистое тело аж передернуло, когда он вспомнил, что так и не сумел вовремя сообщить в форт Уильям Генри о том, что французы готовятся к атаке. Причиной была неуемная ревность капитана Моро. Заподозрив, что его жена испытывает слишком горячий интерес к симпатичному Адаму, француз запер его в камере вместе с другими «опасными» пленными — до самого начала штурма. Адам получил свободу и смог благополучно убраться из форта лишь благодаря мольбам прекрасной Мари. И вот теперь, когда до форта Уильям Генри осталось каких-то два дня пути, у него не хватало решимости поторопиться, чтобы воочию увидеть результат собственных неудач.
Резкое движение в соседних кустах мигом заставило бывалого охотника насторожиться. Он медленно потянулся за ружьем, лихорадочно соображая, что ни индейцам, ни французам здесь делать нечего: объединенный отряд должен быть в другой стороне, либо на пути к форту Карильон, либо к форту Эдуард. Но тогда кто же это мог быть?
Читать дальше