Роберта Джеллис: Серебряное зеркало

— Глупец, — пробормотал он вслух и беспокойно пошевелился: его тело, подвластное призыву густых, блестящих бровей Барбары, немедленно откликнулось; нет, он даже не мог себе представить, что бы он почувствовал, если бы провел по ним губами, а затем спустился вниз, вдоль носа, к ее широкому рту, каждое движение которого отзывалось где-то внутри его теплой волной желания.

Вздохнув, Альфред неожиданно почувствовал злость на самого себя из-за того, что позволил воображению разыграться и взять верх над здравым смыслом. Такого с ним никогда не случалось, когда речь шла о других женщинах. В течение многих лет ему было одинаково легко прогнать прочь или вызвать вновь перед своим мысленным взором очередную временную возлюбленную или любую другую женщину. Альфреду вдруг пришло в голову, что чувство, которое скрывала от него Барбара, имело отношение скорее не к любви, а к ненависти. Эта мысль охладила его разгоряченный мозг, снова возвратив его к реальности.

Он спросил себя, не сыграло ли с ним злую шутку его самолюбие, но, подумав, решил, что это так. Барбара никогда не выказывала ему презрения или раздражения, а в этом Альфред хорошо разбирался, поскольку ему, к сожалению, приходилось бывать в подобных ситуациях. Именно к нему она обратилась за помощью, когда ее собрались выдать замуж за Пьера де Буа. Она была в отчаянии, когда ее отец согласился на этот брак, и угрожала чем угодно, лишь бы избежать свадьбы. Но когда Альфред разъяснил ей преимущества брака с богатым человеком, который к тому же еще на два года обещал оставить ее на попечении королевы Маргариты, она успокоилась и проявила благоразумие, приняв обещание Альфреда защитить ее от мужа, если он не понравится ей, когда ойи наконец встретятся.

«Не возненавидела ли она меня позже?» — подумал Альфред. Доказательство этого он видел в том, что она сама отказалась от того, чтобы Альфред выполнил свое обещание. В то время Барбара уже не нуждалась в защите: многие мужчины готовы были убить для нее де Буа. Возможно, Альфред и сам сделал бы это, несмотря на то, что знал и любил Пьера, но она не просила его об этом; единственное, что он согласился сделать, — сопровождать ее в Днглию к отцу, если бы она нашла своего мужа неприятным. Слава богу, к этому вопросу не пришлось возвращаться — Пьер умер от лихорадки по дороге в Париж.

Следовало ли ему присоединиться к сонму мужчин, которые бросились к Людовику, предлагая себя или своих сыновей в мужья Барбаре, как только весть о смерти Пьера достигла двора? Нет, он не совершил такой ошибки. Он был уверен в этом, потому что снова именно к нему обратилась Барбара с просьбой о помощи, напомнив, что отец предлагал ей приехать, когда она будет нуждаться в совете. Барбара держалась холодно, когда спросила, не может ли Альфред придумать способ спасти ее от «вампиров», которые жаждут преуспеть за счет наследства, доставшегося ей после смерти де Буа. Но Барби всегда вела себя довольно сдержанно, к тем же, кто преследовал ее, она относилась поистине с ледяным хладнокровием. Свое поддразнивание, смех и остроумные намеки на придворные интриги, на то, как манипулируют некоторыми людьми, она приберегала для друзей, все равно — мужчин или женщин.

«Должйо быть, я сделал ошибку, не последовав за ней в Англию», — решил Альфред. Она, кажется, откликнулась на его попытку сблизиться, когда он вернулся ко двору спустя почти год после смерти Пьера. Но когда он попытался выяснить, что значит эта теплота в отношении к нему, она посмотрела на него благосклонно и сообщила, что отбывает домой в Англию вместе с отцом. Альфред обиделся и рассердился, посчитав себя отвергнутым, и кинулся бороться со своей хандрой на турнирах. К тому времени, когда он стал задумываться, не был ли он скорее обижен ее простодушием, нежели отвергнут, она уже уехала.

Тогда Альфред пришел к выводу, что нет смысла представляться Норфолку поклонником его дочери. Он не мог считаться достойной партией для Барбары: она оставалась единственной дочерью Норфолка, а общеизвестная любовь к ней отца заставляла оценивать ее шансы на получение наследства очень высоко. Конечно, графу Норфолку не было нужды соглашаться на такой неравный брак для дочери. Будь у Альфреда время попросить Барбару уговорить отца принять его, Норфолк, возможно, отнесся бы к нему благосклонно. Или, наоборот, удалил бы ее подальше от Альфреда, так как, возможно, у него был предусмотрен более выгодный брак, чем с фактически безземельным младшим сыном Эксов. Однако Барбара не вышла замуж, и это объяснялось только ее желанием.