Жорж Оне - Серж Панин

Казалось, что госпожа Деварен имела дар предвидения: она действовала только наверняка. Когда что-нибудь она задумывала, то можно было уверенно сказать, что успех на ее стороне. Действительно, во всех ее предприятиях удача была если не вполне, то наполовину на ее стороне. Неудачу она предугадывала заранее, а потому торговый дом никогда не начинал дела, в успехе которого не был заранее уверен. Все шло прекрасно, а Мишель продолжал тревожиться. За покупкой первой мельницы приобретено было много других. Как и всегда, госпожа Деварен не довольствовалась настоящим, а хотела идти вперед. Она построила образцовые паровые мукомольни, которые перемалывали хлеба на 100 миллионов в год.

Богатство в доме росло, а Мишель все волновался. По временам, когда жена пускалась в новое предприятие, он говорил свою обычную фразу: «Жена, ты разоришь нас». Но чувствовалось теперь, что это говорилось только для виду, а сам он думал совсем другое. Госпожа Деварен слушала с гордой усмешкой такие жалобные предостережения и отвечала, как мать ребенку: «Ну, ну, не бойся». Затем она снова принималась за работу и управляла с непреодолимой стойкостью целой армией служащих, наполнявших ее контору. После пятнадцатилетней энергичной, неутомимой работы, благодаря сильной воле, госпожа Деварен перебралась из грязной и мрачной улицы в отель на улице Св. Доминика. О булочной не было и речи. В один прекрасный день лавка в Вивьенской улице была передана первому приказчику дома. Госпожу Деварен занимали теперь только дела с мукой. Она была уже законодательницей на бирже. Главные банкиры приходили в ее бюро советоваться с нею, как с равной, о торговых делах. Несмотря на это, она не сделалась более надменной, зная очень хорошо силу и слабость жизни. Ее прежняя прямота не уступила места спеси. Какой ее знали при начале дела, такой она осталась и на высоте славы. Как всегда, она была одета в черное платье, только теперь в шелковое, а не в шерстяное. Речь ее по-прежнему оставалась скорой и простой. После пятнадцатиминутного разговора со значительным лицом она не могла удержаться, чтобы не назвать его «мой милый», желая как бы сблизиться с ним. Ее приказания в точности исполнялись. Отдавая их, она имела вид главнокомандующего. Никто не решался ей противоречить, и всякий считал самым лучшим быстро повиноваться ей во всем, насколько было возможно. Эта чудесно одаренная женщина, находись она в политическом мире, стала бы второй госпожой Роллан; родись она около трона, она была бы Екатериной II. Происходя из низшего звания, она своим превосходством над другими приобрела богатство; при более благоприятных условиях ее великий ум управлял бы миром. Между тем она не была счастлива. Создавая все для своего богатства, она в семейной жизни оставалась бесплодной. Казалось, ее мозг поглотил все плодородные силы ее существа. Перенося чисто мужские труды, с целью насильно завоевать счастье, она перестала быть настолько женщиной, чтобы сделаться матерью. После пятнадцатилетнего замужества ее очаг был пуст. В первые годы она радовалась, что не было детей. Где она нашла бы время, чтобы заняться маленьким существом? Дела занимали все ее время. Материнство казалось ей роскошью богатой женщины. Задача ее жизни заключалась в том, чтобы сколотить состояние. Вступая в борьбу против затруднений в начатом предприятии, она не имела времени осмотреться вокруг себя и почувствовать пустоту семейного очага. Она работала с утра до вечера. Вся ее жизнь была поглощена этой работой. Когда же приходила ночь, удрученная усталостью, она засыпала, полная забот, которые наполняли все ее воображение. Мишель горевал, но втихомолку. Для такой слабой и замкнутой натуры, несомненно, недоставало ребенка. Свободный от всяких забот, он думал о будущем и говорил себе, что настанет тот день, когда они достигнут богатства, но все же самым дорогим приобретением явится наследник, которому можно было бы передать его. «Для чего быть богатым, — думал он, — если нет прямых наследников?».

У него был племянник Савиньян, неприятный шалун, к которому он относился совершенно безучастно. К тому же у него было предубеждение против своего брата, который несколько раз терпел неудачу в делах и которого он неоднократно выручал, чтобы спасти честь своего имени. Жена его, обладая добрым сердцем вместе с большим умом, не осуждала родственников и часто помогала им, делая это отчасти с той целью, что и муж. Но Мишель чувствовал себя оскорбленным, видя, что его ближние относятся легко к богатству, приобретенному с таким трудом его женой.