Перл Бак - Гордое сердце

«Я хочу выйти замуж», — с жаром сказала она сама себе.

Лунной ночью она лежала в объятиях Марка в тени дуба, растущего у крыльца. Они подложили под себя коврик и ждали, когда лунный свет достигнет конца дороги. Дом был полон света. Мать была на кухне, отец в кабинете редактировал статью. Они слышали вновь и вновь его ворчание: «О, Боже мой, о, Боже!» Она знала, что сейчас он откинулся на спинку стула и, закрыв глаза, сидит без движения. Пройдет несколько секунд, прежде чем он сможет снова продолжить работу, мучительно ища совершенства, которого никогда не находил. Мэри сейчас находилась в гостиной, упражняясь на пианино.

Сюзан села и некоторое время прислушивалась.

— О, слава Богу! — воскликнула она и рассмеялась.

— Боже, что случилось? — спросил Марк.

— На этот раз Мэри сыграла верно, — ответила она. Он не понял, что она имела в виду, но это было неважно. Мэри играла запинающимися пальцами, осторожно, но совершенно правильно, и Сюзан снова легла, наполненная восхитительным покоем, который не имел никакого отношения к Марку. О, это так успокаивало! Правильно понимать сущность чего бы то ни было, уметь отличать истинное от ложного, чувствовать правду и простоту — все это доставляло ей безграничное удовольствие, которое освещало для нее весь мир.

Марк молчал. Он посмотрел на нее, и она поняла, что он не понимает, что она имела в виду. Она не могла ничего объяснить ему, поскольку это не имело к нему никакого отношения, вернее, это относилось скорее к области ощущений, которые нельзя было выразить обычными словами. Поэтому Сюзан была вынуждена заговорить о чем-нибудь другом.

— Я закончила шить свадебное платье, — прошептала она.

— Любимая! — прошептал он. — Я никогда не встречал таких, как ты! Я не знаю в городе другой девушки, похожей на тебя. Ты потрясающе умна и талантлива!

Это же так просто — делать все хорошо, — сказала она.

— Но ты делаешь все лучше всех! — дрожащим голосом произнес он. — Ты играешь и поешь, рисуешь, готовишь и шьешь платья. — Он немного помолчал, затем робко проговорил: — Я не достаточно хорош для тебя.

Она ненавидела его неуверенность в себе. Это немного отталкивало ее от него. Она не хотела выходить замуж за человека, который считал себя недостойным ее. Ей пришлось перевести разговор на другую тему, чтобы прогнать от себя дурные мысли. Она сказала:

— Я хочу вылепить из глины твой портрет, Марк. У тебя красивая голова. Дай мне рассмотреть ее!

Сюзан снова села и повернула его голову к лунному свету. Она мягко ощупала пальцами его голову, чувствуя каждую ее линию. Сейчас она уже понимала, с чего начать; решительное, сильное сжатие глины сделает этот глубокий и изящный поворот у виска, сильное нажатие большими пальцами сделает широкие углубления глазных впадин. Она чувствовала знакомый зуд от желания работать. Лунный свет и дуб куда-то исчезли. Даже Марк стал виден неясно. Перед ее глазами осталась только вылепленная ее руками голова. Со страстным желанием она думала о влажной глиняной массе, которая лежала под мокрой тряпкой в маленьком алькове в ее комнате. Мысленно она уже размешивала глину, но затем снова успокоилась. До чего же смешно и нелепо хотеть оставить лунной ночью своего возлюбленного и заняться лепкой его головы! Она положила его голову себе на грудь. Ей надо было увериться, что она не упустила эту теплую действительность, позволив ей исчезнуть, пока она создавала ее образ.

Одна за другой лампы в доме погасли. Умолкло пианино, стала темной кухня. Через несколько минут ее родители вышли на крыльцо.

— Ха! Эй, вы, окропленные росою смертные! — проговорил в темноту, где они сидели, ее отец. Его посеребренные сединою волосы мягко светились в лунном свете, а красивое лицо было ясным. В это залитое лунным светом мгновение недовольство в уголках его рта и глазах исчезло.

— Доброй ночи, доброй ночи! — тихо сказала Сюзан.

— Доброй ночи, сэр! — эхом отозвался голос Марка.

— Меня уже укладывают в постель, — посетовал отец. — Вот вам молодое поколение!

Они рассмеялись; отец на минуту задержался, затем сказал:

— Что ж, полагаю, мне тут больше нечего делать, — и зевнул.

— Мог бы найти себе какой-нибудь другой дуб, — сказала Сюзан.

— Сюзан, а не слишком ли сыро? — заботливо спросила мать. — Посидели бы в гостиной.

— О, Дженни, иди спать, — сказал отец, громко чихнул и повел мать в дом.

Вскоре дом погрузился в тишину и темноту. Сюзан положила голову Марку на плечо и незаметно для себя погрузилась в мечты.