Аманда Маккейб - Пугливая герцогиня

— Да, — согласилась миссис Годдард. — Ей внушили, что идеальная герцогиня ни в коем случае не может общаться с подобного рода людьми даже в благотворительных целях, и бедняжка Эмили, видимо, в это поверила.

— Черт возьми! Да какая мне разница, с кем она общается! Я вовсе не хочу, чтобы она была идеальной, я хочу, чтобы она была собой! — воскликнул он, испытывая неистовую ненависть к тому, кто настолько лишил Эмили веры в себя, и ненавидя самого себя за то, что не смог убедить ее в том, что ему можно и нужно доверять.

— Похоже, она вам действительно небезразлична.

— Я люблю ее, — сказал Николас и поразился собственным словам, что вырвались у него без малейших раздумий. Он любил ее, свою милую, самоотверженную, серьезную, прекрасную жену. И был готов убить любого, кто причинит ей боль.

— Я это вижу. — Миссис Годдард поднялась, и ключи на ее поясе зазвенели. — Эмили приходила сюда сегодня, несколько раньше. Она говорила с одной из своих учениц, Салли. Они дружны с ней. Возможно, она сможет подсказать нам, где Эмили.

— Салли? — Николас вспомнил, что в их первую брачную ночь Эмили говорила о некой Салли, которая дала ей неудачный совет, как исполнять супружеский долг. — Они близкие подруги?

— Кажется, да. Эмили обучала ее французскому в надежде, что она сможет добиться более выгодного положения, чем остальные. Они встречались и несколько дней назад. Я уверена, она сможет нам помочь.

Миссис Годдард послала служанку, что открыла Николасу дверь, за Салли. Придя к ним, та была отнюдь не настроена рассказывать хоть что-то об Эмили. Однако настойчивость миссис Годдард и уверения Николаса в том, как он переживает за свою жену, заставили ее смягчиться. В ее милом личике мелькнула неуверенность, и она в нерешительности заломила руки.

— Я не знаю точно, куда она собиралась, когда ушла отсюда, ваша светлость, клянусь вам, — сказала она, готовая вот-вот разрыдаться. — Я говорила ей, чтобы она рассказала вам о случившемся, а не пыталась откупиться от этого ублю… человека. Я говорила ей, что такое ничтожество, как он, никогда не оставит ее в покое, но ее тревожило только то, что вы можете рассердиться.

— Что за ублю… человек? — спросил Николас, чувствуя, как ярость закипает в нем.

Салли не могла больше сдерживать рыданий.

— Мистер Рейберн! Он видел ее со мной на улице, и уже по его взгляду я поняла, что он доставит ей немало неприятностей из-за этого. Он не джентльмен.

— Рейберн, — прорычал Николас. — Ну конечно! И он шантажирует ее тем, что она связана со школой?

Салли кивнула:

— Он говорил, что ему нужны деньги, чтобы уехать за границу. Так сказала Эмили. Но готова поспорить, он хотел от нее не только этого. Когда-то он хотел жениться на ней, ваша светлость, пока вы не встали у него на пути. А он не любит проигрывать и непременно захочет отомстить.

Месть. Николас и сам с удовольствием предпринял бы нечто подобное по отношению к трусливому Рейберну.

— Она действительно не сказала, куда собирается, когда уходила?

— Я не знаю точно, но она спрашивала меня, не знаю ли я какого-нибудь ростовщика. Я рассказала ей об одном, который наверняка не обманет ее, но предупредила, что лучше ей, вместо этого, отправиться домой. Мисс Эмили добрая и милая, но и самая упрямая леди из всех, с кем мне приходилось встречаться.

— Это точно. Как найти этого ростовщика?

Уже через мгновение Николас мчался в заведение некоего мистера Грина, где обнаружил изумрудную подвеску Эмили и жемчужные серьги. Он выкупил их и продолжил поиски Эмили. Мистер Грин сказал, что его обеспокоил вид плачущей леди, и он отправил за ней своего ученика, тот проследил за ней до Гайд-парка, чтобы убедиться, что она бросится в реку или сделает чего-то подобное.

Именно в Гайд-парке Николас нашел свою жену, сидящей на скамейке возле Серпантина, в том самом месте, где когда-то он спас маленькую девочку. Сегодня здесь не сновали толпы франтов и модниц. Лишь несколько детей играли со своими нянями на тропинках, да гуляли вдоль аллей немногочисленные пары, полушепотом переговариваясь друг с другом. Сейчас это место очень подходило для того, чтобы спрятаться от чужих глаз, предаться размышлениям.

По крайней мере, так казалось Эмили. Невидящим взором она смотрела на водную гладь, ее руки покоились на коленях, лицо было бледным и каким-то отсутствующим. Она не замечала ничего вокруг. Он тоже был чрезвычайно опечален и зол, очень зол за то, что она солгала, не доверилась ему после всего, что они успели пережить вместе за столь короткое время.