Джулия промакнула написанное и прочитала все сначала. Многое из того, что она написала, она почерпнула из научных книг и журналов и была уверена, что читателям понравятся эти мысли.
Она так углубилась в чтение, что не услышала шагов по крыльцу. Кто-то постучал дверным кольцом во входную дверь. Она даже вздрогнула от неожиданности. Когда она была в коридоре, стук раздался опять.
— Сейчас, сейчас, я открою, — сказала Джулия.
На ходу она стряхнула с бумазейного черного платья кошачью шерсть. Эдвард часто говорил, что черное особенно идет ей. Хотя и любой другой цвет ее платья ему всегда нравился. Ему понравилась ее бледность, светло-каштановые волосы, голубые глаза. «Но черный цвет, — говорил Эдвард улыбаясь, — придает тебе особую таинственность».
Сейчас, после смерти Эдварда, она постоянно носила черное, цвет траура.
Джулия посмотрелась в зеркало, затем взялась за дверную ручку входной двери. На крыльце стоял Джиб Бут, в руке он держал черную стетсоновскую шляпу, но сегодня она была тщательно вычищена. Лицо хорошо выбрито, волосы опрятно зачесаны, словом: перед ней сегодня был совсем другой человек.
— Мадам, я Джильберт Бут, друг доктора.
Джулия почувствовала, что сердце ее забилось с каким-то необычным волнением. «Наверное, это нервы, — глупо так нервничать».
— Да, мистер Бут, проходите. Я знала, что вы зайдете. Сегодня он действительно был другим человеком. На нем была свежая белая рубашка, тщательно завязанный галстук. Под пальто был черный жилет из парчовой ткани. Взгляд его был доброжелательным, и выражение лица подсказывало, что он пришел с добрыми намерениями.
— Я — Джулия Мэткаф, — произнесла она сдержанно и предложила войти в дом.
— Очень приятно, мадам, — произнес он, проходя в коридор.
У него были широкие плечи и руки, как у горняков, а кисти рук напоминали медвежьи лапы. «Я весьма сожалею по поводу кончины доктора», — произнес он искренне. — Он был самым прекрасным человеком, которого я когда-либо знал».
— Да, его многие любили и уважали, нам его не хватает, — произнесла Джулия с интонацией, которая свойственна вдове, недавно потерявшей любимого мужа.
— Я думаю, он вам рассказывал обо мне, — произнес Джиб как-то озабоченно, что не осталось незамеченным Джулией. Она улыбнулась и произнесла:
— Эдвард много рассказывал мне о вас. Кое-что о вас я слышала и от других людей в городе.
— Ничто не дрогнуло в его лице. Он посмотрел в пол и произнес:
— Мадам, простите, я не знаю всего того, что вам довелось услышать, но я уверен, что многое, что здесь говорят обо мне, сильно преувеличено.
Джулия была поражена столь откровенным ходом разговора.
— Мистер Бут, я не из тех женщин, которые судят о человеке на основании домыслов и слухов. Безусловно, у вас, как и у всех людей, есть недостатки, но, очевидно, о них злословят больше, чем они того заслуживают.
Она не собиралась портить отношения с этим человеком, тем более он был ее гостем. Ее обстоятельный и терпимый тон располагал к ней еще больше. Джиб оживился и улыбнулся.
— Весьма признателен вам, мадам, — произнес Джиб с таким выражением лица, будто бы она приколола ему медаль за подвиг или его оправдали в суде за недостаточностью улик.
— Проходите, садитесь, — предложила Джулия.
— Благодарю вас.
Они прошли в гостиную, где на камине стояли небольшие золотые часы. С толчейной фабрики рудодобывающей компании раздавались удары рудодробилки. Они были слышны днем и ночью, но местные жители уже привыкли к этим звукам и обращали на них внимания не больше, чем на налеты угольной пыли на окнах домов.
— Скоро будет чай, — сказала Джулия, а Джиб двинулся к дивану. Пока Джулия не села в кресло, он стоял. Усевшись на диван из конского волоса, он положил свою шляпу на колени, а Джулия поняла, что следовало бы предложить ему еще в прихожей оставить шляпу. Но так как прислуги у нее в данный момент не было, сама она не сообразила предложить ему оставить шляпу в прихожей.
— В настоящее время у меня нет горничной, — начала она. — Многие девушки из городка уехали в Бьютт. Моя Мэри Херли уехала в прошлом месяце.
Джиб без стеснения расположился на диване как у себя дома, положив руку на спинку дивана, и сказал:
— Я уже слышал, что многие горничные уехали отсюда.
Джулия удивилась:
— Наверное, мистер Петти вам об этом сказал?
— Да, мадам.
Она сразу же вспомнила, как Джиб Бут и Деллвуд Петти пили и курили в Бон Тоне.
— Может быть, следовало бы повысить им заработки, — говорила Джулия. — Сейчас весной нам так не хватает этих девушек. Многие дамы доведены просто до отчаяния, так как в домах требуется весенняя уборка.
Читать дальше