Лора Гурк - Свадебный переполох

«Наверное, влюбленные мужчины всегда выглядят смешно», — подумал герцог.

А еще они делали глупости. Например, останавливали венчание, находясь в пьяном виде. Но если кто-нибудь сделает то же самое сегодня, то он прикончит ублюдка!

Макинтайр за его спиной деликатно кашлянул.

— Ваша светлость, вам помочь?

Этот вопрос вернул его к реальности.

— Нет-нет. — Кристиан стер с лица улыбку, возвращаясь к насущной проблеме, которую представлял его белый шелковый галстук. Покончив с ним, он опустил руки и несколько мгновений изучал результат своих трудов. Затем, удовлетворившись, кивнул и отвернулся от зеркала.

Но Макинтайр все же поправил галстук хозяина, прежде чем прикрепить к нему булавку. После чего подал ему свадебный сюртук. Руки герцога скользнули в рукава, и он повернулся к Макинтайру, чтобы тот застегнул пуговицы. К лацкану камердинер приколол букетик из фиалок и розовых бутонов, а затем протянул Кристиану пару белых перчаток.

— Спасибо, — кивнул герцог. — Пусть Каррадерз подает экипаж. Я вскоре спущусь.

— Да, ваша светлость.

Поклонившись, слуга удалился. Кристиан же не пошел за ним, поскольку ему оставалось сделать еще одно дело, прежде чем отправиться в часовню. Он вышел из комнаты и спустился вниз, но вместо того чтобы направиться в холл, повернул в противоположную сторону, туда, где находилась картинная галерея.

Задержавшись у входа, герцог сделал глубокий вдох, затем прошел по коридору и остановился перед портретом бледной хрупкой девушки с волосами, отливающими светлым золотом, — то был образ, который он созерцал уже двенадцать лет, хотя и старался не смотреть на портрет Эви подолгу.

Но теперь Кристиан заставил себя как следует взглянуть на нее — взглянуть на эту робкую улыбку и на эти голубые глаза, когда-то смотревшие на него с таким обожанием. Он также заставил себя вспомнить о некоторых событиях… Вспомнил кричащего на него Эндрю, напоминающего о чести семьи и долге перед Скарборо. Вспомнил и лондонский сезон с его балами, приемами и хорошенькими наследницами из Америки. На одном из таких балов он и подошел к Эви, чтобы пригласить ее на танец…

Он заставил себя вспомнить то лето, которое они провели в Филадельфии, — тогда он и попросил ее выйти за него. И вспомнил те обещания, что дал ее родителям, а также собственный цинизм, когда раздумывал о том чрезмерном значении, которое глупые американцы придавали любви в таком скучном деле, как брак.

Он смотрел на Эви и вспоминал всю ту ложь, которую говорил ей. Ложь, которую скрывала его, Кристиана, улыбка, его взгляд и голос все то время, что он ухаживал за ней. И вспомнил лживые клятвы, которые давал ей в день их свадьбы.

Он заставил себя подумать о том человеке, которым был, когда давал те клятвы, о том самонадеянном молодом человеке, который, хотя и ни разу не изменил жене за три года, все же не был ей по-настоящему верен. Он продолжал пить и играть, тратя время на бесполезные занятия и приятелей и забыв о женщине, которой поклялся в любви и деньги которой тратил. Он тогда ни разу не задумался о степени ее одиночества. И не был рядом с ней в минуты отчаяния.

Сегодня день его второй свадьбы, и теперь, глядя на портрет своей первой жены, Кристиан выплеснул всю свою боль в словах, которые давно уже следовало произнести. Но только сейчас, глядя в глаза Эви, он прошептал:

— Мне очень жаль. Пожалуйста, прости меня, Эви.

Он не заслужил прощения. Он знал это. Но стоя здесь и думая о том человеке, которым был тогда, Кристиан знал, что больше таким не будет. Прошло двенадцать лет, и он изменился, даже не заметив, когда и как это произошло. Мужчина, которым он теперь стал, был способен ценить то, что имел, мог выполнять свои обязанности и любить ту женщину, на которой собирался жениться.

И клятвы, которые он даст сегодня, не будут ложью. Он любил Аннабел и хотел уважать ее и заботиться о ней всегда, хотел провести свою жизнь только с ней одной. Он желал, чтобы она тоже любила его, и мечтал каждый день делать ее счастливой. Он любил ее так, как тот легкомысленный юнец не был способен любить Эви.

Тут в очередной раз пробили часы, и Кристиан понял, что время пришло. Медленно, с чувством сожаления и раскаяния, Кристиан оставил прошлое позади и протянул руку к портрету, чтобы в последний раз коснуться бледной щеки своей покойной жены.

— Эви, — тихо произнес он, — пора попрощаться.

Платье сидело на ней идеально, цветы были прекрасны, а от красоты часовни у Аннабел захватило дух, когда она шла по проходу рядом с Джорджем. Она радовалась, что на ее лице была вуаль. Вуаль помогала скрывать волнение и позволяла выглядеть спокойной, пока она шла навстречу Кристиану, смотревшему на нее с чрезвычайно серьезным выражением лица.