Элиза Ожешко: Последняя любовь

Графиня занимала один из самых больших домов в городе, дом был окружен парком, куда выходил и балкон Тарновского и Ружинской.

Перед широкой террасой, которую поддерживала легкая колоннада, были разбиты цветочные клумбы, от них во все стороны разбегались садовые дорожки, обсаженные старыми деревьями или обрамленные пестрой каемкой цветов. В густых кустах роз и жасмина, под сенью раскидистых деревьев белели садовые скамейки, на зеленых газонах возвышались различного рода качели и карусели.

Этот большой и красивый парк был ежедневно открыт для всех, кто хотел насладиться прогулкой, и графиня, сидя на террасе, наблюдала за передвижениями прибывавших в Д. и, как опытный генерал на параде, умела распознать цену и заслуги каждого дефилирующего мимо ее увитого плющом дома.

Около одиннадцати часов утра на другой день по приезде Тарновского с сестрой графиня, положив ноги на бархатную скамеечку, покоилась в глубоком кресле и пила кофе из стоявшего перед ней на мраморном столике серебряного кофейного сервиза. Утренний шлафрок из прозрачного белого муслина со множеством голубых бантиков, сшитый à la vierge [11] Как для молодой девушки (фр.). , открывал ее шею и грудь, на подкрашенных и высоко взбитых волосах был надет bonnet volage — воздушный кружевной чепец, спереди украшенный замысловатым сооружением из голубых лент. Полное белое лицо с маленькими, злобно поблескивающими глазками и вторым подбородком, придававшим этому лицу еще большую округлость, было под стать ее низенькой, расплывавшейся фигуре. Шестидесятилетняя красавица в воздушном девичьем наряде, развалясь в кресле, подносила к сложенным трубочкой губам пухленькой, белой, в бриллиантах ручкой ложку с восточным напитком, а ее серые глазки бросали по сторонам быстрые взгляды.

По бокам от нее сидели две молоденькие красивые особы, тоже в утренних туалетах, но предназначенных для прогулки; видно, они совершали променад по парку и поднялись в сей храм, чтобы поклониться местному божеству.

— Figurez-vous, comtesse [12] Представьте, графиня (фр.). , — промолвила одна, — какое горе! Мне до сих пор не прислали из Варшавы платье, о котором я вчера говорила вам, и я не знаю, что мне надеть на завтрашний пикник.

— Mon Dieu, ma chère madame [13] Боже мой, дорогая госпожа (фр.). Изабелла, — ответила графиня, — увы, мы с вами не во Франции и даже не в Германии, где по железной дороге вам пришлют по первому требованию все, что пожелаете. Нам, чтобы получить что-нибудь из Варшавы, приходится ждать целую неделю. Вот на какие неудобства мы обречены, живя dans un pays barbare [14] В варварской стране (фр.). .

— A proposs [15] Кстати (фр.). , о железной дороге, — живо отозвалась вторая молодая особа, — знаете ли вы, графиня, что на здешние воды прибыло несколько инженеров для прокладки линии железной дороги между Вильно и Варшавой?

— Mon Dieu, madame Клементина, — ответило божество, — какое мне до этого дело? Grace à Dieu [16] Слава Богу (фр.). , я бываю в здешних краях очень редко, и строительство железной дороги меня мало занимает. Что же касается инженеров, то эти du métier [17] Ремесленники (фр.). не увеличат круг наших знакомых.

— Вчера я встретила одного из них у пани Зет, — заметила Изабелла. — Мне показалось, что она принимала его очень любезно, а ведь она вдова важного сановника.

— Mon Dieu, это так понятно, — пропищала графиня, — бедная пани Зет любит смешанное общество!

— И все же, — продолжала Изабелла, — я не считаю плохим тоном, что она принимает у себя господина, которого я вчера видела. Он не молод, держится irréprochable [18] Безукоризненно (фр.). и во всей его внешности есть quelque chose d'extrêmement distingué [19] Что-то чрезвычайно изысканное (фр.). .

— Как его зовут? — спросила Клементина.

— Равицкий и, je crois [20] Кажется (фр.). , Стефан.

— Стефан Равицкий! — вскричала графиня, и серые глазки ее блеснули. — Mais, mon Dieu, надо, чтобы он посетил меня. Я непременно хочу видеть его у себя.

— Вы знаете Равицкого? — удивились Изабелла и Клементина.

— Mais oui! [21] Конечно! (фр.). Он бывал у меня в Париже, ибо там, mesdames, считают хорошим тоном принимать у себя ученых и литературных знаменитостей, независимо от их происхождения и состояния. Французы стали демократичны, и ce beau pays de France [22] Прекрасную Францию (фр.). только в этом можно упрекнуть. Но, живя в той или иной стране, следует bon gré, mal gré [23] Хочешь не хочешь (фр.). соблюдать обычаи, pour bien tenir son rang [24] Чтобы поддержать свое положение (фр.). в обществе. В Париже я принимала всех, у кого есть имя. Monsieur Равицкий пользовался там une grande renommée [25] Прекрасной репутацией (фр.). . Его представил мне Жюль Симон, он часто бывал у господина Мазаль, который большой ami des Polonais [26] Друг поляков (фр.). , он написал, говорят, какой-то труд о своем ремесле, что поставило его в добрые отношения во всеми парижскими sommités [27] Знаменитостями (фр.). . А кроме того, c'est un bel homme [28] Он красивый мужчина (фр.). .