Анри де Ренье - Необыкновенные любовники

Я возвращался к себе, думая об этой встрече и о детях лесов и моря, которых я хотел соединить в один любовный круг, изваянный на цоколе статуи Джульетты. Я мысленно видел ее мраморный образ. У входа в дом я столкнулся лицом к лицу с Конрадо Коркороне. Я почувствовал, что это он, хотя глубокая перемена сделала его почти неузнаваемым. Его высокий рост был как будто надломлен. Лихорадочною бледностью тускнело его лицо. Он едва отвечал на мои слова. Великая скорбь, казалось, владела им. Он беспокойно ходил взад и вперед. Я не решался его расспрашивать, но он сам, с мучительным усилием, почти шепотом, хотя мы были одни, спросил меня, где находится статуя Джульетты.

Я привел его к ней. Обнаженный мрамор словно жил и дышал. Мне показалось, что при виде его Конрадо готов лишиться чувств, и я заметил, что он плакал.

Страшную и простую историю рассказал мне Конрадо Коркороне.

Выйдя от меня в тот день, когда они встретили Джульетту, оба двоюродных брата, обычно вместе возвращавшиеся в свой двойной дворец на Старой Площади, внезапно расстались.

— Я почувствовал, — сказал мне Конрадо, — что с этой минуты судьбы наши разъединились. Джульетта встала между нами. Мы оба полюбили одну и ту же женщину и на этот раз почувствовали себя врагами.

В самом деле, между ними началось немое соперничество. Они больше не говорили между собой. Оба стремились к Джульетте. Под предлогом посещения старого Бернардо, который лежал больным, они каждый день ездили на ферму Рокко. Они сменяли друг друга у изголовья старика и около Джульетты. Иногда они встречались на дороге, когда один поднимался, другой спускался.

— Мы обменивались тогда убийственными взглядами. Я не знаю, что нам мешало кинуться друг на друга. Не понимаю также, — говорил мне Конрадо, — что мешало мне, когда я видел Альберто проходящим со своей возлюбленной под моими окнами, выйти им навстречу и оскорбить его надменное счастье.

Джульетте, — продолжал он после краткого молчания, — я не был неприятен, но я не был убежден, что она не любит Альберто. Увы, вскоре я получил ревнивую уверенность в последнем.

Это произошло на другой день после смерти старого Бернардо. Конрадо был с Джульеттой в сосновом лесу. Появился Альберто. Оба мужчины предложили ей сделать немедленный выбор между ними.

— Ах, — вскричал Конрадо, — я любил ее… Она улыбалась Альберто, и эта улыбка была насмешкой надо мной. Альберто был любим. Ему было назначено целовать этот прекрасный рот, пить его дыхание, сжимать в объятиях это тело, а я, я…

Он стоял на пороге, готовый уйти. Взор его не мог расстаться со статуей Джульетты. Длинная слеза стекала по его щеке. Я ощутил в своем сердце меланхолическую жалость. Ночью я его увидел во сне. Слеза не высохла на его мертвенно бледной щеке.

Утром я велел перенести к нему статую Джульетты. «Возьми ее, — писал я ему. — Она твоя; пусть она утешает твое одиночество. Не благодари меня. Да поможет тебе вечная против живущей!»

Каждый год, при возвращении весны, в городе устраивались маскированные празднества. Одни из них собирали знатных синьоров с их женами; на них старались появляться в полном великолепии; но я предпочитал этим величественным удовольствиям маскарады более свободного круга, куда молодые люди приводили своих возлюбленных и где куртизанки заменяли матрон. Вот там я с удивлением и встретил Альберто Коркороне. Увидев меня, он уклонился в сторону и сел на другом конце стола. Джульетта, находившаяся рядом с ним, приветствовала меня грациозным кивком головы. Она показалась мне удивительно прекрасной, но необычайно бледной.

Когда все вышли в сад подышать свежим воздухом, я прошел на террасу. Моттероне струился у подножия стены с нежным и глубоким шумом. Отсветы фонарей качались в нем. Запах мутной воды поднимался от реки, смешиваясь украдкой с благоуханием ночных цветов. Когда я возвращался в дом, на повороте одной из аллей меня остановил Альберто.

— Я хочу поговорить с тобой! — сказал он отрывистым и глухим голосом, в котором я почувствовал скрытый гнев.

Мы сели на скамью. В темноте я слышал, как ножны его кинжала царапали камень. Должно быть, невидимая рука Альберто теребила рукоять.

— Ты отдал статую Конрадо? — внезапно спросил он после минуты молчания.

Я наклонил голову, но в темноте ему показалось, что я ничего не ответил, и он повторил жестким голосом:

— Ты отдал статую Конрадо?

— Да.

Легкий ветер колебал листву. Минутами нас озаряло мерцание висячего фонаря. Альберто смотрел на меня с бешенством. На рукояти рубин краснел каплею крови.