— Вы очень бледны, мадемуазель. Может, добавить еще румян?
Фелисити окунула пуховку в розовато-красную пудру и снова провела ею по высоким скулам.
— Говорят, испанцам не нравится, когда женщины пытаются вот так помочь природе.
— Возможно, однако это не помешало им две ночи подряд завывать под вашими окнами, словно мартовские коты.
Увидев в зеркале взгляд Ашанти, стоявшей позади нее возле туалетного столика, Фелисити не смогла сдержать улыбки.
— Таков старинный испанский обычай: благородные господа поют серенады дамам сердца. Наверное, я должна чувствовать себя польщенной.
— Они наверняка так и думают, эти вояки с бренчащими гитарами.
— Один из них пел довольно красиво. — Фелисити взяла мушку в форме лиры и, немного поколебавшись, наклеила ее чуть пониже угла рта, чтобы подчеркнуть нежность его линий.
— Прекрасно, мадемуазель, — одобрила Ашанти и продолжила: — Хорошо, что у вас хватило благоразумия не показываться в окне. Мсье Валькур и без того был бледен как мел.
В карих глазах Фелисити промелькнула тень недовольства.
— Да. Подай платье.
Шикарное бальное платье из желтого шелка украшала вышивка в форме зеленых листьев и виноградных лоз и кружевная оторочка с золотыми нитями. Платье держалось на крючках, пристегнутых к облегающему вышитому лифу, сужавшемуся к талии, и свободно спадало поверх нижних юбок. В глубоком вырезе на груди виднелись кружева сорочки; выглядывающая из-под плотно прилегающих рукавов кружевная оторочка придавала ему еще большую привлекательность. Несколько юбок на кринолинах переходили в трен со свободными сборками в стиле художника Ватто.
Ашанти застегнула последний крючок, поправила складки и отступила назад.
— В таком наряде вы могли бы появиться при дворе самого Короля-солнца .
Фелисити посмотрела в зеркало. Прическа, обсыпанная белой пудрой, придавала ей царственный, изысканный вид, а глаза при этом казались еще более темными и загадочными, чем обычно. Что ж, ради того, чтобы выглядеть привлекательно, стоило потерпеть некоторые неудобства.
— Ашанти, тебе не кажется, что грудь у меня открыта больше, чем нужно?
— У этого платья вырез немного глубже, чем у тех, которые вы обычно носите. Если хотите, можно надеть кружевное жабо или tatez'y.
Tatez'ой называлась кружевная гофрированная вставка, которую в народе прозвали «потрогай вот здесь». Кивнув, Фелисити подошла к столу, взяла кружевную косынку и, красиво сложив, подоткнула ее под край лифа платья.
— Не надо, мадемуазель, — попробовала остановить ее Ашанти.
— А по-моему, надо.
Кружева, сложенные в форме веера, напоминали белую кокарду — символ Франции Бурбонов.
— Снимите, мадемуазель, — настаивала Ашанти. Фелисити заколебалась, понимая неразумность своей затеи. Но в этот момент из-за двери послышался голос: «Фелисити, мы тебя ждем!»
— Теперь уже поздно искать замену. Скорее всего глупые испанцы ничего не заметят. Мне пора идти. Подай уличные башмаки, Ашанти.
С выражением неодобрения на лице служанка выполнила приказ госпожи.
Уличные башмаки представляли собой деревянные колодки, которые носили поверх туфель. Надев их, Фелисити сразу сделалась выше ростом. Теперь ее платье не будет волочиться по уличной пыли и грязи, пока они дойдут до дома, где должен состояться бал. Конные экипажи в городе были скорее исключением, чем правилом, поскольку поселение, окруженное крепостными стенами, было столь невелико, что добраться пешком в любой его конец не представляло никакого труда. К тому же влажный климат, из-за чего улицы почти постоянно заливались водой, в сочетании с чрезвычайно мягкой аллювиальной почвой, в которую камни мостовых погружались сразу после того, как их положили, делали колесный транспорт малопрактичным. В холодные дни увеселения просто отменялись, впрочем, Фелисити помнила случай, когда на улицах было так грязно, что башмаки оказались бесполезны. Тогда дамам пришлось снять туфельки и чулки и брести по колено в воде. Потом они мыли ноги в тазу, вытирали их и, вновь обувшись, танцевали всю ночь напролет.
При французских властях горожане жили веселой, беззаботной жизнью, поддерживая друг с другом теплые товарищеские отношения, ощущая духовное родство людей, заброшенных судьбой на край света, и изо всех сил стараясь сохранить внешнюю элегантность. Во многих домах из грубо отесанных бревен хрустальные люстры свешивались прямо со стропил, а роскошные персидские ковры прикрывали огромные винные бочки. Какое это имело значение, если свечи в люстрах горели, вино текло рекой, а разговоры шли своим чередом, давая пищу для размышлений?
Читать дальше