Адель Эшворт: В сладком плену

— Благодарю. Я… прошу прощения, ваша светлость.

— Не стоит извинений, я весьма польщен, — добродушно протянул герцог. — Нечасто удается произвести такое впечатление на даму.

Виола попыталась улыбнуться — потом бросила взгляд на истинного виновника сумятицы.

Тот смотрел на нее сверху вниз, впившись в ее лицо пронзительным взглядом, а свое превратив в непроницаемую маску. Потом угол его рта пополз вверх.

— Мне тоже. У вас закружилась голова еще до того, как нас представили друг другу. Обычно, чтобы достичь такого эффекта, мне приходится сначала заговорить.

Изабелла тихо рассмеялась, отдавая должное его обаянию и уму. Виола, однако, понятия не имела, что сказать в ответ. Но его голос… Ах, как хорошо она помнила его голос! Он завораживал ее тогда и заворожил сейчас — бархатный с хрипотцой, низкий и мягкий, молящий…

— Прошу прощения, — после неловкой паузы сказал Фэйрборн; Виоле в его тоне послышалась лукавая улыбка. — Леди Виола Чешир, его светлость герцог Чэтвин.

Тот приблизился на шаг и остановился перед Виолой, возвышаясь над ней, закрывая собой всю огромную, сверкающую люстру. Потом, чуть склонив голову, протянул ей руку, ладонью вверх.

Виола смотрела на нее несколько долгих секунд, не понимая, что ей делать. Но в голове начало проясняться. В зале играла музыка, шампанское лилось рекой, и вечеринка продолжалась с блеском первого большого события сезона. Их всего лишь двое в море людей. И Виола поняла еще кое-что: он унаследовал титул, притом высокий. Будучи джентльменом такого благородного положения, он, конечно, не раскроет ее тайны (и тайны их прошлого) на людях. Не сегодня. Не здесь, не так. Виола понятия не имела, почему он делает вид, будто не помнит ее (и явно наслаждается ее смущением), но пока ее репутация в безопасности, и остальное неважно. У нее есть время.

Почувствовав облегчение и прилив уверенности, Виола сделала еще один резкий вдох. Потом, глядя на длинные, сильные пальцы герцога, подняла затянутую в перчатку руку и робко накрыла его ладонь.

Герцог прижал большим пальцем костяшки ее пальцев и осторожно помог ей подняться. Снова выпрямившись перед ним, Виола сделала изящный реверанс, исполняя заученную роль.

— Ваша светлость.

— Леди Чешир.

Ее имя скатилось с его губ, как будто он восхищался его звучанием. Впрочем, это могло быть плодом ее воображения. Но сила, которую она почувствовала в нем сейчас, когда он коснулся ее затянутой в перчатку ладони, просочилась сквозь кожу, проникла в нее и потрясла до глубины души.

Сильный. Жгучий. Живой . Благодаря ей.

Герцог отпустил ее руку, сделал шаг назад и выпрямился во весь рост, сложив руки за спиной.

— Надеюсь, вам лучше.

Виола встрепенулась и провела ладонью по лифу платья.

— В самом деле. Благодарю.

Он коротко кивнул.

Затянулась еще одна напряженная пауза. Потом Изабелла сказала:

— Итак… Мать говорила, что вы коллекционируете живопись?

— Коллекционирую, — лаконично ответил герцог.

Виола шумно сглотнула.

— И дружите с лордом Фэйрборном. Как чудесно для него… для вас. Можно сказать.

Вероятно, это была самая большая нелепица, которую она когда-либо говорила, и едва слова сорвались с языка, она почувствовала, что внутренне сжимается.

Изабелла перевела недоуменный взгляд с Виолы на герцога и решила выручить подругу.

— Ах, лорд Чэтвин, леди Чешир выдающаяся художница. Быть может, вы видели ее работы?

Виола снова почувствовала на себе взгляд Яна и натянуто улыбнулась, хотя по шее поползла новая волна жара.

— Право, не знаю, — ровным тоном ответил герцог. — Быть может, вы знамениты, сударыня?

Его тенор задевал в ней самые потаенные струны, точно так же, как это было много лет назад. Но, помимо того, в Яне появилась уверенность, многократно усиливавшая впечатление. Виола подняла ресницы и вновь поймала его взгляд, мгновенно ощутив безотчетную дерзость в темных глубинах его глаз, что-то холодное, отчего по телу у нее побежала дрожь тревоги.

Фэйрборн, который последние пару минут молча наблюдал за ними, скрестил руки поверх шитого на заказ вечернего сюртука.

— Не нужно скромничать, леди Чешир, признайтесь. Я уже рассказал Чэтвину, что большинство написанных за последние годы формальных портретов знати принадлежат вашей кисти и что вас признают одной из лучших художниц Лондона. Поэтому герцог здесь.

— Поэтому он здесь? — повторила Изабелла.

Виола убрала со лба выбившуюся из прически прядь, но не потому, что локон ей мешал, а потому, что за последние пять лет она не чувствовала такого смущения, как теперь, и ей отчаянно хотелось чем-то себя занять.