Адель Эшворт: В сладком плену

Виола не танцевала много лет. После бала-маскарада в Уинтер-Гардене пять лет назад, когда ее жизнь навсегда изменилась, она танцевала только раз, на своей скромной свадьбе. После этого беременность заставила ее вести уединенный образ жизни, а вскоре после рождения сына муж заболел воспалением легких и внезапно скончался. Сколько потрясений пережила она в тот год! Кроме того, дела поместья и воспитание ребенка истощали ее, а ограничения траура вгоняли в тоску. Теперь она могла танцевать, и даже два вальса с Майлзом Уитменом принесли ей радость. Она бы, конечно, предпочла, чтобы он смотрел ей в лицо, а не на грудь, но решила, что такова уж природная склонность всех мужчин. Она поклялась, что сегодня ее это не расстроит.

А потом, в без пяти девять, комфортная жизнь разлетелась вдребезги.

Виола стояла у фуршетного столика, попивала третий бокал шампанского и чувствовала приятное головокружение.

Втроем с Изабеллой и Дафни они выискивали в толпе более лакомые кусочки, чем те, что лежали у них на тарелках.

— Вижу, леди Анна как обычно флиртует, — с отвращением проговорила Дафни, слизывая капельку крема с чайной ложки.

— И не с кем-нибудь, а с Сетоном. — Изабелла решительно выдохнула и взяла с подноса большой кусок шоколадного торта. — Интересно, с чего она взяла, что каждый джентльмен мечтает о ее руке?

Виола фыркнула.

— Учитывая репутацию Сетона, думаю, его интересует не рука.

Изабелла и Дафни захихикали, но смолкли, как только на горизонте показалась леди Тенби. Почти такая же красная, как широкие юбки ее платья с оборками, она выпрямила спину и быстро зашагала к ним.

— Ради бога, Изабелла, стань прямо, — шепотом укорила она дочь. — У нас в гостях множество именитых джентльменов, а такие кавалеры не захотят танцевать с дамами, которые сутулятся.

Изабелла наклонилась к матери и поцеловала ее в щеку.

— А мы гадали, где ты, мама. Виола и Дафни как раз обсуждали твои рулетики с семгой. Им понравилось, но мне кажется, что сегодня в начинку добавили слишком много укропа.

Виола поднесла к губам бокал шампанского, чтобы сдержать смешок, и заметила, что Дафни сделала то же самое. Никто не умел выдумывать таких историй, так мастерски лгать забавы ради, как Изабелла. Не родись она в семье аристократов, она стала бы актрисой.

Леди Тенби вздохнула с напускным раздражением.

— Мы все прекрасно знаем, что сегодня в меню нет никаких рулетов с укропом и семгой, Изабелла.

У Изабеллы загорелись глаза.

— Ах. Тогда я в полном замешательстве. — Она бросила взгляд на Дафни, потом на свою тарелку. — Что мы ели?

— Надеюсь, почти ничего. А теперь отставьте тарелки и прекратите сплетничать, — в сердцах буркнула леди Тенби, приглаживая высоко зачесанные седые волосы. — И вообще, вам, девочки, нельзя столько времени проводить у фуршетных столиков. Если не будете следить за фигурами, никогда не выйдете замуж.

Изабелла послушалась и вернула на поднос еще не тронутый кусок торта.

— Виола уже вкусила радости брака, мама, — с натянутой улыбкой проговорила она. — Не думаю, что ей нужно или хочется выходить замуж во второй раз.

— Чепуха. Радости тут ни при чем, — рассерженно пропыхтела пожилая леди. — Всем барышням высокого происхождения нужны мужья. Молодых вдов это тоже касается. А теперь заканчивайте неподобающие разговоры и идите. Вращайтесь в обществе.

На этой командной ноте леди Тенби расправила плечи, повернулась и исчезла в густеющей толпе подвыпивших, но, очевидно, достойных джентльменов, занятых поисками невест.

— Никаких сил на нее не хватает, — сказала Изабелла, раскрывая веер и принимаясь им обмахиваться.

— С матерями всегда так, — простонала в ответ Дафни. Виола улыбнулась.

— Когда сами станете матерями, поймете. Мы хотим для своих детей самого лучшего.

Изабелла усмехнулась.

— У тебя сын.

— Ему четыре года и у него есть титул, — подхватила Дафни, как будто это все объясняло.

Виола потерла затылок, снова чувствуя напряжение, как бывало всегда, когда она волновалась за сына и его будущее. Герцог Фэйрборн, вероятно, уже прибыл, по своему обыкновению без церемоний, а это значило, что его друг тоже бродит по бальному залу. Большинство ее последних работ не представляли интереса для коллекционеров. Впрочем, если этому таинственному гостю вздумалось запечатлеть свой сад на картине, она была первой, к кому стоило обратиться. Настораживал ее, видимо, тот факт, что он называл себя коллекционером живописи. Большинство картин, которые она рисовала под псевдонимом В. Бартлетта-Джеймса, раскупили как раз такие коллекционеры.